Рассказ о современных подпольных ансамблях в Сов. Союзе, вернее об их записях на магнитную пленку, необходимо начать с Одессы. И не потому, что существует огромное количество одесских песен, которые составляют основу репертуара многих ансамблей, а по причине существования до сравнительно недавнего времени легендарной одесской толкучки, где записи ансамблей активно распродавались. Так как на эту толкучку, самую последнюю в стране, съезжались покупатели со всего Союза, то и распространялись эти записи по всему Союзу, знакомя любителей с полузабытыми песенками нэпмановских времен, 30-х и 40-х годов, лагерными и тюремными песнями.
Нельзя сказать, что записи продавали совершенно открыто. В толпе покупателей чувствовалась определенная напряженность, но, очевидно, милиционеры были подкуплены и беспокоили продавцов подпольных лент крайне редко.
Песни, имевшие весьма завлекательные названия: "Одесская свадь6а", "С одесского кичмана", "На Дерибасовской" – исполнялись подпольными ансамблями Алика Беррисона, Фарбера, "Бородачами", неким Кожухаровым со товарищи" и т.д. Алик Беррисон заметно выделялся из других исполнителей приятной манерой пения и игры, сначала на аккордеоне и на злектрооргане, сопровождали ударные, гитара.
К сожалению Алика Беррисона уже давно нет в живых – он погиб в автомобильной катастрофе, но его соперник по подпольной славе Фарбер, отличавшийся звонким голосом и агрессивной манерой пения, не только жив, но и выступает сейчас как солист в одном из русских ресторанов Нью-Йорка уже под своим настоящим именем.
Центральное место в записях занимала знаменитая песенка "Мясоедовская", названная так в честь одной из улиц Одессы. Написана она двумя одесскими ресторанными музыкантами: Фимой Абрамовичем и Аликом Мочаном, один из которых тоже живет сейчас в Америке. Несмотря на то, что мелодия не отличалась оригинальностью, а была заимствована у одной из известных цыганских песен, "Мясоедовская" подкупала своей простотой, искренностью и неистребимым одесским духом. Сначала ее заиграла и запела "вся Одесса", а затем она зазвучала по всем ресторанам страны. Не было ни одного вечера, чтобы не исполнялась "Мясоедовская" или "Семь-сорок" – народный еврейский танец фрейлахс. Почему он назывался именно "Семь-сорок", никто не знал. Повальное увлечение "Мясоедовской" и "Семь-сорок" стало беспокоить власти, играть их в. ресторанах специальным распоряжением министерства культуры было запрещено. Танец "Семь-сорок" музыканты срочно переименовали на "Без двадцати восемь" и все-таки продолжали потихоньку исполнять, тем более что это название точно соответствовало времени отправления самолетов "Аэрофлота" из Ленинграда в Вену, на которых многие любители этих танцев навсегда покидали Союз.
Однажды один из ленинградских коллекционеров Магнитиздата, работавший проводником поезда дальнего следования, был в Магадане и зашел вечером в центральный магаданский ресторан. На эстраде играл небольшой оркестр: две гитары, контрабас, электроорган, ударные. Музыканты, молодые ребята, остриженные почти наголо, по внешнему виду напоминали заключенных. Играли они весьма неплохо. Кроме того, с эстрады звучала совершенно незнакомая коллекционерам песня:
Созрели вишни в саду у дяди Вани,
А вместо вишен теперь веселый смех!
Сейчас эта песенка хорошо известна, а в то время – в первой половине 70-х годов – о ней никто и не слыхивал, поэтому забавный текст, где вишневый сад и дядя Ваня с тетей Груней "выпадали в осадок", и приятная мелодия произвели на коллекционера неизгладимое впечатление. Понравились ему и другие песни из репертуара ансамбля. Они не были избитыми, в них чувствовался колорит магаданских золотоискателей, рыбаков, бродяг и, конечно же, зеков. В конце вечера коллекционер подошел к оркестрантам, представился и попросил разрешения записать всю их программу на магнитофонную пленку. Магнитофон у него случайно был с собой поэтому, когда последние посетители покинули ресторанный зал, музыканты из уважения к питерскому гостю повторили всю свою программу.
Так в Ленинграде появилась магнитофонная запись ансамбля, получившего условное название "Магаданские ребята". Эта лента имела большой успех у любителей Магнитиздата, и копии с нее мгновенно распространились по всему Союзу. О членах этого ансамбля было известно очень мало: только то, что они сами рассказали в промежутках между песнями.
Все они досиживали сроки или были ссыльными. Начальство лагерей отпускало некоторых из них играть в ресторане, как в свое время помещики отпускали крепостных на оброк в город. Отыграв, они вновь возвращались на нары. Ребята были со всего Союза и песни поэтому пели самые разнообразные: одесские, цыганские, блатные и туристские, грустные и веселые. Включали они в свой репертуар и песни бардов: Высоцкого, Кима, Кукина. Песни, пропущенные через весьма своеобразную "магаданскую" призму, звучали свежо и оригинально. Концерт заканчивался словами:

Вы нам письма пишите, наш адрес весь –
Синегорье, Колымская ГЭС.

Успех этой ленты заставил наших питерских "магнитиздатчиков" сильно задуматься и вспомнить о том, что именно в Питере были сделаны самые первые в стране записи подпольных ансамблей с такими солистами, как Лидия Лебзак, Илья Набатов, Серж Никольский, Аркадий Северный.
На сей раз самым активным оказался один из бывших деятелей "рентгениздата", которого все к тому времени уважительно называли Иваном Сергеевичем. Он обладал необходимой аппаратурой, связями в музыкальном мире и, самое главное, денежными средствами, чтобы эти связи поддерживать. Так появилась первая запись полуторачасового концерта ленинградского подпольного ансамбля, получившего название "Братья Жемчужные". Среди музыкантов этого оркестра, собранного с бору по сосенке почти со всех ресторанов города, не было ни братьев, ни цыган Жемчужных, но зато присутствовали веселье и неподдельный энтузиазм, подогреваемые, конечно неплохими гонорарами.
Успех этой ленты превзошел все ожидания. Так же, как и запись ансамбля "Магаданские ребята", ленту "Братья Жемчужные" сразу же начали продавать на одесском толчке, и песни этой ленты распространились со сказочной быстротой по всей стране..

© Рувим Рублев