Впервые побывав в Донецке, автор «Антошки», «Прекрасного далека» и еще 600 известнейших песен сделал ряд неожиданных признаний.

«Умен, красив, интеллигентен поэт известный - Юрий Энтин!» - говорит он о себе. Всё - в точку! Этот год у Юрия Сергеевича юбилейный: 40 лет творческой деятельности, которую он отсчитывает с выхода бесподобных «Бременских музыкантов». И вот наконец-то впервые побывал в Донбассе!

А путь для 73-летнего поэта оказался нелегким: пришлось добираться из Питера, где он выступал, в Москву, сразу прыгать в самолет на Донецк, в нем же переодеваться в свой знаменитый костюм (полоски на пиджаке - в одну сторону, на брюках - в другую), а потом с трапа - на творческий вечер в цирк.

ДОНЕЦКИЙ СВИСТУН И ПЬЯНЫЙ ХИТ

- Юрий Сергеевич, как вам наши зрители?

- 3499 были хорошие, один - плохой. Тот, который свистел. Я его даже выгнать хотел, как школьных шалунов в свои учительские годы, когда преподавал историю.

- Вы были строгим учителем?

- Тех, кто разговаривал во время объяснения, просто выпроваживал из класса. Иногда бывало, что оставалось всего три-четыре человека. Среди них - и Антон Петров, ставший прототипом лентяя Антошки. Вызываю я его к доске, а он заявляет: «Это нам не задавали, это мы не проходили». О нем я написал стихотворение, к которому много лет спустя композитор Владимир Шаинский подобрал музыку. То, что получилось, мы принесли в «Детскую редакцию». Шаинский сыграл. Тамошнее руководство выпроводило его за дверь, а мне заявило: «Слова ничего, а музыка - безобразная! Дети ни в коем случае не должны такого слушать! Еще раз приведете этого странного человека - лучше к нам вообще не приходите!». С тех пор я в «Детскую редакцию» - ни ногой. А песню взяла взрослая редакция «С добрым утром!», где тогда работала Регина Дубовицкая, запустившая позже «Аншлаг».

- Вами написано множество хитов. Как угадать, что песня не затеряется, подхватится разными поколениями?

- Как-то я спросил у Шаинского: «Володя, а что такое шлягер?». Хит по-современному. «Это, - говорит, - то, что поют пьяные». Вспомнил я эти слова, стоя с женой на Садовом кольце часа в два ночи в ожидании такси. Вдруг вижу, через всё кольцо (шесть рядов!) идет поддатый гражданин и горланит: «Тили-тили! Трали-вали! Это мы не проходили, это нам не задавали. А на «парам-пам-пам!» вот так (показывает) подпрыгивает. Тогда я понял, что написал шлягер!

О ЯГОДИЧНО-СЕРДЕЧНЫХ УКОЛАХ И ПОЦЕЛУЯХ ЧЕРЕЗ ПЛАТОК

- Как давно вы создаете стихи?

- Писал их еще в школе, выступал на вечерах. Отчетливо помню, как в 13 лет я попал в больницу - мне вырезали аппендикс. Положили в огромную палату, где находилось около пятнадцати взрослых. Вдруг открывается дверь - входит красавица. Идет навстречу мне и несет замечательную такую… утку, для того, чтобы оправился. И я понял, что влюбился в эту прелесть (речь о женщине!) настолько, что, цитируя себя же, «подвиг готов совершить». Но не «для него», а для нее. И совершил. Сцепив зубы, встал с кровати (а операция прошла всего пару часов назад) и шаркающей походкой отправился в туалет. Под ее удивленным взглядом и аплодисментами прочих пациентов. В тот же день и родились стихи:

«Судьба смеется надо мной,

Ведь надо ж этому случится:

Какое счастье - я больной!

Какая радость - я в больнице!...»

а заканчивались они строчками: «…и не забуду я тебя, моя любимая сестрица»!

Кстати, одно из последних стихотворений тоже посвящено медсестре. Только уже другой:

Нет, не забуду я больницу,

И в ней веселое житье.

Вы так кололи ягодицу,

Что сердце тронули мое!».

Когда учился в пединституте (Юрий Сергеевич имеет высшее педагогическое (историк) и полиграфическое (редактор) образование - прим. авт.), там было огромное количество девушек, так что у меня имелось огромное поле деятельности. Всем писал записки, посвящения. Помню, на какой-то лекции целовался с одной девушкой через платок - тогда как раз гулял грипп. Увидев нас, одна преподавательница чуть в обморок не упала. Что, думает, за безобразие-извращение?

Проработав около семи лет редактором в «Мелодии», я почувствовал, что могу писать лучше, чем те стихи, что мне предлагали. Чувствовал, но не делал. А потом однажды шел с работы по Никитскому бульвару, где стояли газеты в рамах. Просматривая заголовки, ухватил один, соответствующий моему настроению: «Почему дети поют взрослые песни». Вчитался в эту искреннюю умную статью, где писалось, что детям навязываются идеологические песни, поэтому они подыскивают из взрослых то, что кажется им близким. Например, «трутся спиной медведи о земную ось» - ребятишки представляют какую-то конкретную ось, о которую чухаются мишки. Или такой хит тех времен: «Давай никогда не ссориться! Никогда, никогда! Давай навсегда помиримся! Навсегда! Навсегда!». Это же типичная детсадовская песня, а вовсе не эстрадное творение о любви! В общем, я подумал, что смогу стать тем человеком, который сумеет дать малышам то, чего им не хватает. И тут очень вовремя возникла идея «Бременских…»

ДИВАННОЕ ПИСАНИЕ И ДОМ культЮРЫ

- Как рождаются ваши стихотворения? Знаю, что «Песню Водяного» из «Летучего корабля» вы создавали в ванной…

- После меня стало модно рожать в ванной, - вставляет Энтин. Отсмеявшись, пытаюсь продолжить мысль:

- Композицию «Вжик-вжик-вжик - уноси готовенького!», которую в «Достоянии республики» исполнил Андрей Миронов, писали, фехтуя с карандашом у зеркала. Всегда ли это так экстремально?

- 95 процентов моих стихов написаны полулежа на диване. Бумаги рядом - на полу. Пользуюсь ручкой, а то и карандашом. Иногда писал в ежедневниках, многие из которых, с оригиналами «Антошки», «Чунга-Чанги» и других, находятся в Доме культЮРЫ - своеобразном музее на территории моего подмосковного дома.

- Детская песня не вписалась в рыночную экономику. Как вы сумели приспособиться к новым условиям?

- Несмотря на происки пиратов, копирующих мои диски, я научился зарабатывать, причем раз в десять больше, чем в советское время. Выпускаю песни, делаю разные программы, издал в новом веке около 100 книг: азбуки для мальчиков и девочек, загадки, частушки. Мной также зарегистрирован торговый знак «Чунга-Чанга». Это новое слово, придумано много лет назад, когда я, увидев афишу «Балет на льду», режиссер Чанга, добавил к этой фамилии «Чунга». Так получился чудо-остров, название которого нельзя использовать без моего разрешения. Между прочим, сейчас со мной пошла на мировую, выплатив солидную сумму, сеть магазинов, продающих в Москве… мыло «Чунга-Чанга». Оно черного цвета и якобы обладает эффектом омоложения мужчин.

ЦЕНЗУРНАЯ ДУРЬ

- Многие ваши песни цензура не пропускала. Опишите самые нелепые случаи.

- О них можно целую книгу написать. Были какие-то удивительно нелепые придирки. «Ничего на свете лучше нету» запретили петь даже Льву Лещенко, который на тот момент был солистом радио и телевидения. Всех смутила фраза «Нам дворцов заманчивые своды не заменят никогда свободы».

- И что в ней крамольного?

- Слово «свобода». Не забывайте и то, что дворец тогда был один - Дворец съездов. Представляете эффект, когда Олег Анофриев, исполнитель почти всех песен в «Бременских…» затянул мое творение под заманчивыми сводами этого здания? Досталось даже «Лесному оленю» - безобиднейшей песне, которую обвиняли в… цыганщине. А в «Литературной газете» как-то вышла статья «Герой без роду и племени», где клеймили Чебурашку, придуманного Успенским. Заодно досталось и мне. Почему, мол, так мало стихов о нашей стране, зато на каждом углу распевают об острове, где «жить легко и просто».

Единственное, что прошло на ТВ без проблем - это «Голубой Щенок». Когда через некоторое время я узнал, что этот цвет имеет столь странный подтекст - тягу мужчин к мужчинам - был просто ошарашен! Между прочим, первоначальный вариант музыки, написанной Давидом Тухмановым к «Голубому Щенку», не приняли. И позже изначально мультяшная мелодия пришлась к словам Владимира Харитонова, автора «Дня Победы». Так родился «Как прекрасен этот мир».

«МНЕ КРИЧАЛИ: «ДУШИ ЕГО! ДУШИ!»

Между прочим, «Голубой Щенок» - это повесть венгерского писателя о… притеснении белыми американцами темнокожих. Произведение о расизме! - просвещает Энтин. - Но я всегда избегал политики, так что переделал ее, написав об интеллигентом, талантливом, тихом человеке, который просто не похож на других.

- То есть, где-то о себе?

- Отчасти... Хотя, несмотря на видимую тихость, я никогда не давал себя в обиду. Помню, когда приехал из Оренбурга в начальную школу Москвы, там были довольно жесткие нравы. Немало доставалось и еврейским мальчишкам. Но меня побаивались и уважали. Потому что я настолько яростно оборонялся - не подходи! И это со мной - всю жизнь. Как-то, когда я только встречался с будущей женой, сидели мы на лавочке на Пушкинской площади и разговаривали. Вдруг подсел к ней какой-то парень, стал приставать, попытался даже цапнуть. А я вскочил и со страшной силой - ногой его! Да так, что лавочка чуть не перевернулась… Он очухался, выхватил финку. Я же, словно не замечая, опять бросился на него. И тогда он побежал. Я - за ним! Долго гнал - у меня ведь разряд по бегу...

А в 1967 году, - продолжает Юрий Иванович, - после «шестидневной войны» Израиля и Палестины (СССР поддерживал арабские страны), еду я в трамвае к Курскому вокзалу. И один из пассажиров - крепкий мужик - удивленно так на меня посмотрел и говорит: «Надо же - еврей!». И дал мне пощечину. Я схватил его, повали на сидение, стал душить. Он хрипит что-то типа «Спасите!», а прочий люд внимания не обращает. Кто в окно смотрит, кто в газету… А кондукторша, простая русская женщина, встала вдруг на мою сторону. «Души его! Души!», - подбадривает. Оттащил меня лишь водитель, которому пришлось для этого остановить трамвай…

ТАНЕЦ И КАРТОШКА ПРИНЕСЛИ ЛЮБОВЬ

- С супругой, Мариной Леонидовной, вы вместе более сорока лет. Поделитесь секретом семейного долгожительства.

- Мы ушли с работы в один день и всё время находимся вместе. Так что надоели друг другу, конечно, ужасно, - делает паузу, хитро улыбается. - А еще у нас по множеству вопросов, особенно бытовых, абсолютно противоположное мнение. Даже в гороскопе написано, что брак наших знаков (я - Кабан, а она - Дракон) долго не протянет. Уж очень мы разные. Но несмотря на все эти нестыковки у нас есть одно общее, перевесившее остальное. Мы любим друг друга. Если я три дня отсутствую, мне уже физически не хватает жены. Хочется обнять ее, поцеловать…

- Если ссоритесь, кто первым идет на контакт?

- Наверное, всё же она… Утром я, помня, как мы ругались вечером, встаю хмурый. А Марина машет рукой: «Привет, Юрка!». И всё, я уже не могу больше дуться…

- Юрий Сергеевич, применимы ли ваши строки

«Хоть муж в семье глава,
Но в случае скандала
Жена всегда права -
Жизнь это доказала»

к вашей же семье?

- Надо же… Где вы это вычитали? Наверное, всё-таки Марина, которая, закончив философский факультет МГУ, работает в нашем доме концептуалистом. Пишу стихи, а она объясняет мне, о чем, собственно, они… Я ведь просто придумываю сюжет. Мои герои живут сами по себе, в естественных обстоятельствах. Точно так мы придумывали с Василием Ливановым и Геннадием Гладковым «Бременских музыкантов» - легко и непринужденно.

- Правда, что ваш роман был связан с картошкой и танцами?

- Это Марина призналась, что когда пришла литературным редактором в «Мелодию», где я уже работал лет семь-восемь, был у нас какой-то банкет. И я танцевал чарльстон, чем ее покорил. А картошка… Так получилось, что вскоре нас отправили в поле ее собирать. Мы с Мариной оказались рядом в автобусе. Она мне очень приглянулась - симпатичная блондинка. И я посвятил ей строки, которые заканчивались так:

«Я затянул стихи немножко,
Но ты не хмурь, Маринка, бровь.
Любовь, конечно, не картошка,
А может, всё-таки любовь?!»

Выяснилось, что именно любовь...

О ШЕСТИНОГИХ И ПРОБЛЕМАХ

- Марина Леонидовна тогда была замужем?

- Да, я увел ее... Мне досталась женщина с удивительным ребенком, которому тогда было два с половиной года. Леня обожал насекомых, заразив этим и меня. Около 40 лет мы создаем совместный проект - «О многих шестиногих». Выпустили издание из четырех книг, причем одна - с картинами, нарисованными Леонидом маслом, дисками с песнями (мы написали их с Давидом Тухмановым, а озвучили букашек-таракашек, причем, бесплатно, известнейшие артисты - Алексей Петренко, Любовь Полищук, Наталья Гундарева, Михаил Боярский, Николай Караченцев, Ефим Шифрин, Ирина Муравьева, Людмила Гурченко, Дмитрий Харатьян) и профессиональной фонограммой (записями-минусовками, каждая из которых стоит минимум 2,5 тысячи долларов). К тому же - 36 эссе, написанных артистами, спевшими за насекомых. А еще Леонид снял мультфильм, который сейчас дорабатывается...

- А когда можно ждать его выхода?

- Я не знаю, как в вашей стране, а в нашей - никогда. Потому что ни один песенный мультфильм за последние 25 лет на экран не вышел. Начиная с 1985 года, с перестройки Горбачева, была практически ликвидирована детская песня. В рыночную экономику она не вписалась, диски тут же копируют пираты. Несколько проектов, в которых я участвовал, пошли прахом. Среди таких - мультфильм «Приключения Самоделкина». До сих пор не выплатили гонорар за шесть песен, написанных мной с Евгением Крылатовым к детскому фильму, продюсером которого является известный актер Михаил Пореченков.

А «ЧУНГА-ЧАНГУ» ТРОГАТЬ ЗАПРЕЩЕНО!

- Но ведь отступать - не в ваших правилах. Как сумели приспособиться и к новым условиям?

- Я, действительно, научился зарабатывать, причем раз в десять больше, чем в советское время. Жаль только, что заработки эти не всегда связаны с творчеством напрямую. Я, конечно, выпускаю диски, делаю разные программы, издал в новом веке около 100 книг: азбуки для мальчиков и девочек, загадки. Есть даже книга частушек, где, в частности, имеются частушки-чернушки. К примеру, такая:

«Чтобы шумом не мешать

В нашем доме жителям,

Мне папаша подарил

Пистолет с глушителем».

Я же без глушителя хочу предупредить некоторых коммерсантов: «Иду на вы!». Мной зарегистрирован торговый знак «Чунга-Чанга». Это новое слово, придумано много лет назад, когда я, увидев афишу «Балет на льду», режиссер Чанга, добавил к этой фамилии «Чунга». Так получился чудо-остров. Теперь в доме висит диплом «Об изобретении» - два года специальная комиссия изучала этот «чунга-чанговский» факт. Без моего разрешения нельзя использовать это название, иначе за дело возьмется мой юрист. Между прочим, сейчас со мной пошла на мировую, выплатив солидную сумму, сеть магазинов, продающих в Москве… английское мыло «Чунга-Чанга». Оно черного цвета и якобы обладает эффектом омоложения для мужчин. Вот женщины почему-то не могут им омолодиться, а мужчины - запросто!

ЧТО ШЕПНУЛ НА УШКО КАРАЧЕНЦОВУ

- Я часто хожу на записи, люблю это дело, - рассказал Энтин. - Мне кажется, что у меня кроме отмеченного многими поэтического таланта (имею право сказать в почти 74 года) есть и режиссерский. Который просыпается именно тогда, когда идет запись песен. Помню, снимался фильм «Чокнутые» Аллы Суриковой. Там пять моих песен, две из которых исполнил Николай Караченцов. И вот он записывается на «Мосфильме». Как ни мучается - ничего не получается! Я долгое время стоял в сторонке, глядя на эти страдания, а потом попросил выключить микрофон, подошел к Караченцову, и тихонько говорю: «Коля, ты никогда не споешь чисто, как тебя здесь заставляют. Ты не умеешь, это тебе не дано! Но ты талантливый человек и берешь харизмой, своим необычным голосом... Плюнь на них, слушай меня! Спой как ты хочешь, как чувствуешь!». Он послушался, и вскоре все аплодировали - сначала ему, потом - мне. «Что ты сказал ему, что сказал?» - пытали меня. Им не признался, а вам - признаюсь!

КАК ПРОСЛУШИВАЛ КОБЗОНА

Юрий Сергеевич дружен с нашим земляком, Иосифом Кобзоном. Тот участвовал в концерте в Кремле, где пел ряд песен на стихи Энтина, а однажды на банкете подсел и попросил прослушать, как он исполнил две детские песни для своих внучек. Мол, хочется услышать мнение специалиста.

«Его помощники привезли мне их в тот же день, - вспоминает поэт. - Это оказались композиции из мультфильма «Кот Леопольд». Я прослушал, позвонил, говорю: «Одобряю, пойте для детей и дальше. Есть лишь один недостаток - это не мои песни». Позже я подарил Кобзону свою книгу с дарственной надписью: «Все дела на свете бросив, эти песни пой, Иосиф!».

«Я ВЫСОЦКОГО НЕДООЦЕНИВАЛ»

- Пластинку Высоцкого впервые издали именно на «Мелодии». Не обошлось ведь без вашего участия?

- Это, действительно, была моя инициатива, поддержанная эстрадной редакцией. Мы задумали своеобразный заговор. Ранее Высоцкий издавался только для магнитофонных записей. Но тут как раз вышел фильм «Вертикаль» и была особенно популярна песня «Если друг оказался вдруг…». И я сказал руководству: «Вы будете идиоты, если упустите этот момент. Это чистые честные стихи, талантливая музыка». Ту гибкую пластинку выпустили шестимиллионным тиражом! Владимир получил солидный гонорар. Помню, его тогдашняя жена, Люся Абрамова, пришла: «Дайте я вас расцелую!». С самим Высоцким я познакомился позже, когда делал спектакль в театре на Таганке. Друзьями мы не были, скорее - приятелями. Позднее, видя меня на студии грамзаписи, он часто пел мне свои новые вещи. Еще у нас сложилась традиция: если Володя видел меня где-то на улице, он издали кричал: «Мы с тобой одной крови - ты и я!». А далее уже не по Киплингу: «Я «развращаю» взрослых, ты - детей!».

Честно скажу, я Высоцкого недооценивал, - вздыхает Энтин. - Более того - был уверен, что пишу лучше. Даже говорил с ним свысока, похлопывал по спине: дескать, давай-давай, дерзай! Он, впрочем, это воспринимал вполне нормально.

В полной мере я осознал, что такое Высоцкий, когда Ролан Быков познакомил меня с поэтом, писателем и драматургом Михаилом Львовским. Он собрал, разбив по циклам, колоссальную коллекцию песен Владимира и не только его. И мы всю ночь слушали песни Высоцкого. Я был потрясен. Этот человек описал всю историю нашей страны того времени. Не было уголка, который бы не затронуло его перо! Мне кажется, что он, как и Пушкин, умер по большей части от того, что не представлял, о чем еще мог бы написать…

- Страна Советов была намного меньше Страны Детства, поэтому у вас темы никогда не иссякнут. Исследуйте ее как можно дольше!