22 июня 1941 года друг против друга встали два государства, две армии, два типа полководцев, солдат, воинских уставов. Но не только они — вторым оружием армии можно считать военный марш. От того, что поет солдат, шагая по плацу, во многом зависит то, как он будет действовать на поле боя.

И р-раз! Два! Три!
Тоника маршей всех армий и народов ограничена строевым счетом: «И-и р-р-раз! Раз! Раз-два-три!», где на «Раз» всегда припадает наполненный ударением слог текста. Тем не менее марши друг на друга не похожи, никто не спутает ни одного звука «Прощания славянки» с «Wenn die Soldaten…» И наоборот.
Марши щиплют сердца не только бывших армейцев, ветеранов войны, жен и невест, провожавших мужчин на войну. Они трогают каждого, кто видел хронику сороковых годов. Вообще говоря, военный марш — дело достаточно сложное и, рискну заметить, достаточно загадочное. Специально проверял — дал послушать (ничего предварительно не объясняя) подростку шестнадцати лет, — то есть существу, ничего не смыслящему в противоречиях двадцатого века, — сначала немецкий «Wenn die Soldaten», потом «Марш сталинских артиллеристов», потом «Прощание славянки», «Варяг», потом «Эрику» («Erika»). Результат превзошел ожидания — действует так, как он и должен действовать: воодушевляет, в определенной мере даже организует человека. Можно сказать, завораживает.
Однако не этим обстоятельством объясняется могущее показаться странным желание сравнить (и таким образом поставить рядом) два легендарных марша-соперника, русско-советский «Прощание славянки» и «Wenn die Soldaten durch die Stadt marschieren» («Когда солдаты идут по городу»). Большинство хроник, посвященных 1941 году (счастливые немецкие солдаты с закатанными рукавами идут по пыльным дорогам Украины), сопровождает именно «Wenn die Soldaten». По этой причине наше сознание откликается на него мгновенным всплеском негатива: «Фашистская песенка!» Никогда бывшие пионеры не смогут петь мажорный «Wenn die Soldaten» бесстрастно. Даже такой германофил, как я, спотыкается на припеве. Точнее, на рефрене, настойчивом, торжествующем: «Schindgerassa! Bumderassaa!» («Шиндерасса! Бумдерасса!»). Припев с рефреном и образ фашизма, — с его расстрелами, виселицами, пылающими советскими деревнями, — срослись настолько, что никакая сила уже не сможет их разделить. Он звучит так, словно у расстрельной стенки выстроили твою семью, а каре противника дописывает письма невестам и сейчас выполнит команду офицера. Даже шепотом не получается исполнить этот марш, не сознавая при этом, что ты совершаешь небольшое музыкальное предательство — сдаешь искусству противника, правда, не город, не Родину, но сферу, в которой живет что-то важное для твоей Родины.
Интерес к советским и немецким маршам объясняется совсем другими обстоятельствами.
Когда я переслушал помногу раз советские марши — танкистов, артиллеристов, кавалеристов, потом немецких танкистов, немецких эдельвейсов, я понял: наши деды победили в 1945 году еще и потому, что руководители страны задачи в области искусства планировали так же тщательно, как и военные операции.
Во всяком случае, мне не встретились материалы, в которых рассказывалось бы о заданиях или хотя бы об одном задании руководства Германии композиторам, поэтам. Совсем другое дело Советский Союз — мобилизованы были композиторы, поэты, исполнители. Поразительная вещь: за четыре года кровопролитнейшей в истории человечества войны создано такое количество великих песен, что хватит на следующие сто лет.
И все же почему кажется, что творческий потенциал голодных, терпевших неудачи советских людей оказался выше, чем творческий потенциал Германии? Шутка сказать, самой Германии, давшей миру такое количество великих композиторов! Могу так ответить на этот вопрос: гений злу не служит. Soldaten шли, чтобы уничтожить нас. Перед советским солдатом стояла прямо противоположная задача.

Сентиментальные
зольдатен
Неудивительно, что две самые популярные немецкие песни «Wenn die Soldaten» и «Лили Марлен» родились задолго до Второй мировой войны, а «Wenn die Soldaten» так вообще задолго до рождения фюрера. Марлен Дитрих, которую в сочувствии к нацизму никто не обвинит, исполняла «Лили Марлен» и «Wenn die Soldaten» (как песни, не как марши), чуть не до смерти. Это и были песни. Ничего более маршевого, чем «Wenn die Soldaten», представить себе нельзя. Если бы речь не шла о противнике, залившем кровью мою страну, я б назвал «Wenn die Soldaten» королем маршей. Тем не менее это простенькая (проще частушки) сентиментальная солдатская песенка типа «Как в солдаты меня мать провожала» и «Не для меня», только на более четкий немецкий манер. Широкая популярность и, собственно, ее маршевая пригодность привели ее на плац. Вот содержание песни, вы сами убедитесь, что в ней ничего не то что нацистского — никакого даже намека на противника нет: «Когда солдаты маршируют по городу, девушки открывают окна и двери. Пышные усы и звезды (в кокардах) сердечно и охотно целуют девушки в цветных платках. Бутылка красного вина и немного жаркого дарят (дают) девушки своим солдатам. Когда в поле сверкают (взрываются) бомбы и гранаты, плачут девушки по своим солдатам». Ну и последний куплет: «Когда солдаты возвращаются домой, их девушки уже давно замужем». Конец, прямо скажем, легкомысленный, такой, что едва ли подвигнет юношу к службе в армии.
Но я не зря сказал, что вся воинская мощь этого марша сосредоточена в его припеве. Перевод его близко к смыслу таков: «А почему? А потому! А почему? А потому! Заслышав только: Шиндерасса! Бумдерасса-са!» Или так: «А почему? А потому что — шиндерасса! Бумдерасса-са!»
Если рифмовать «Wenn die Soldaten» (вы только не хватайтесь за голову), то получится что-то такое, что прямо перекликается с нашим «Идет солдат по городу». Только в немецком варианте солдаты маршируют по городу, а в советском один солдат идет по городу. В немецком девушки отворяют окна и двери, а в нашем от улыбок девичьих вся улица светла. Словом, старая немецкая народная песенка, к сожалению, перечеркнутая нацистами для нашего восприятия. Громовой удар припева «Ei blos wegen dem Schingderassa! Bumderassasa!» автоматически вызывает в памяти у каждого советского человека отвращение к улыбкам немецких солдат, за спинами которых горят хаты и нивы. Мажорный рефрен «Schingderassa! Bumderassasa!» отторгается нами на генном уровне. И все же, поверьте человеку, отмотавшему в армии четыре строевых смотра, лучшего марша для плаца не придумано.

«Славянка»
«Прощание славянки» хочется назвать маршем маршей. Не гимн «Гром победы раздавайся» и не «Славься» — если песня не поется за столом, у нее нет шансов стать великой. (Идеальный марш, наверное, должен быть, как орловский рысак — для боя, для езды, для поля: и для плаца, и для свадьбы.) И даже не великую песню «Варяг» (ее текст «Наверх вы, товарищи, все по местам» написал немецкий поэт Рудольф Грейц, вот ведь как еще бывает). Даже не вальс «На сопках Манчжурии». И даже не «Священную войну», а «Прощание славянки».
Нам, родившимся после войны, кажется, что этот марш звучал на всех вокзалах, с которых на фронт отправлялись эшелоны с солдатами. Это не так. До войны и еще долго после нее (до выхода на экраны фильма «Летят журавли» Михаила Калатозова в 1957 году) марш был под запретом. Есть свидетельства, например, Семена Буденного, что «Прощание славянки» звучало на параде 1941 года. Но в списке исполненных сводным военным оркестром маршей «Прощание славянки» не значится.
У «Славянки» трудная, но счастливая судьба. Легендарный марш, которому скоро исполнится сто лет, все эти почти сто лет обходится без канонического текста.
В 1912 году вспыхнула война между Балканским союзом (Болгария, Сербия, Греция, Черногория) и Османской империей, из которой очень скоро выросла Вторая мировая. Славянский вопрос для русских всегда был
(и теперь остается) чувствительным. В атмосфере патриотического подъема штаб-трубач расквартированного в Тамбове седьмого запасного кавалерийского полка Василий Агапкин (умер в 1964 году) написал марш, исполнявшийся без слов. Написал, как полагают исследователи, на основе забытой к тому времени солдатской песни «Ах зачем нас забрили в солдаты, /Отправляют на Дальний Восток?/ Ну при чем же мы тут виноваты, /Что мы выше на лишний вершок».
Агапкин — сын сельского батрака, в детстве нищенствовал, в десять лет был зачислен учеником в духовой оркестр. В Гражданскую воевал в Красной Армии, а его марш исполнялся в Белых армиях, почему и был запрещен в советской стране.
Удачный марш не мог долго оставаться без слов, и в четырнадцатом-пятнадцатом годах, уже во время Первой мировой войны, была написана песня студентов-добровольцев «Вспоили вы нас и вскормили». Одним из первых считается текст «По неровным дорогам Галиции». Они и исполнялись в Белых армиях. В 1937 году на музыку Агапкина была написана польская солдатская песня «Расшумелись плакучие ивы», которая стала гимном польских партизан. После выхода в свет фильма «Летят журавли» начинается вторая жизнь «Славянки». Разные авторы написали несколько вариантов текста. Есть слова А. Федотова («Этот марш не смолкал на перронах», исполнялся в программе ансамбля песни и пляски Советской Армии), есть замечательный текст Александра Галича («Снова даль предо мной неоглядная»), текст харьковского поэта-песенника Владимира Лазарева («Наступает минута прощания»). Чрезвычайную популярность приобрел самый молодой текст марша, написанный самодеятельным песенником Александром Мингалевым. Патриотическая стилистика текста многих вводит в заблуждение, и текст, которому не исполнилось двадцати лет, считают первым, написанным в двенадцатом году. Сравните лазаревские строки: «Овевает нас Божие Слово, Мы на этой земле не одни И за братьев, за веру Христову Отдавали мы жизни свои». И слова Мингалева: «Ждут победы России святые, Отзовись, православная рать! Где Илья твой и где твой Добрыня? Сыновей кличет Родина-мать!» Здесь ученика советской средней школы выдает глагол «кличет» — кличут гуси, а Родина-мать призывает, зовет.
Марш предлагали сделать гимном РФ. Он является официальным гимном Краснодарского края и Тамбовской области. Звучит на вокзалах (в Луганске при отбытии фирменного поезда «Лугань»), при спуске кораблей на воду, во время проводов на военную службу.
…Если бы в 1941 — 1945 годах друг другу противостояли не армии, тылы, военачальники, солдаты, вооружение, а марши «Прощание славянки» и, допустим, «Wenn die Soldaten», «Марш артиллеристов» и «Лили Марлен», «Марш советских танкистов» и марш горных стрелков, то, думаю, Победа, покачавшись какое-то время на весах, все равно выбрала бы солдат мая сорок пятого года, а не солдат лета сорок первого.

Суровый бог войны
Почему? А давайте сравним. Возьмем хотя бы марш советских артиллеристов и «Лили Марлен». В марше артиллеристов (слова
М. Гусева, музыка Т. Хренникова) текст захватывает и нравственно вооружает с первых слов: «Горит в сердцах у нас любовь к земле родимой». Дальше говорится не про цветочки и окошечки, а о том, что «Пылают города, охваченные дымом, Гремит в седых лесах суровый бог войны». И припев такой, что у солдата собирает всю волю в кулак: «Артиллеристы, Сталин дал приказ!»
А что в «Лили Марлен»? В «Лили Марлен»: «У ворот казармы верным часовым столб стоит фонарный, мы замерли под ним, как бы хотелось мне опять, как встарь, Лили Марлен, с тобой стоять, Лили Марлен». Дальше все в таком же мещанском духе: легкая походка, фонарь ждет красотку, смерть придет — и кончен бой, кто будет тут с тобой стоять, Лили Марлен?
Сравним поэтический образный ряд советских и немецких маршей. В «Артиллеристах»: «слезы наших матерей», «жена-подруга», «стальная наша вьюга», «седые леса», «суровый бог войны», «наш Вождь» и так далее.
В «Лили Марлен», даже в оригинале, отыскать что-либо эмоционально окрашенное невозможно, одна обывательская патока: «Ночным прохожим напоказ фонарь высвечивает нас». Правда, в «Лили Марлен» впервые прозвучала строчка, которая в сороковых годах для советских людей стала строкой-символом, такой, знаете, общенародной интенцией: «Ты жди меня, и я вернусь, /В туман осенний обернусь, моя Лили Марлен». В легендарном стихотворении Константина Симонова: «Жди меня, и я вернусь. Только очень жди». Нет, это не одно и то же. Симоновское «Только очень жди» от слов Ханса Ляйпа «В туман осенний обернусь» отличается примерно так же, как танк «Иосиф Сталин» от легкого немецкого танка «Т-1А».
Нет-нет, с такими мотивами, какие мы находим в немецких военных маршах, можно взять один-два города, можно и треть страны оккупировать, выиграть летнюю кампанию, но победить в войне, победить Советский Союз — виноват. «Лили Марлен» — песня замечательная (не зря Марлен Дитрих в течение всей своей карьеры манерно нашептывала ее со многих сцен), но морально вооружить солдата она не в состоянии.
Написал «Лили Марлен» в 1915 году полный балбес, безответственный тип, сын портового рабочего, двадцатиоднолетний солдат Ханс Ляйп. Он встречался с двумя девушками одновременно — с Лили и с Марлен. Однажды ночью на часах Хансу пришли в голову строки будущей песни. Два имени, Лили и Марлен, сплелись в одно имя. Ханс на Первой мировой войне не погиб, он стал журналистом, писал стихи. Но вот уже девяносто четыре года всюду, где понимают немецкий, звучит только одна его песня «Лили Марлен». Ничего равного «Лили Марлен» поэту и журналисту Ляйпу создать так и не удалось.
Я долго искал текст марша немецких эдельвейсов — горных егерей. (Сегодня, в эпоху Интернета, достаточно дать поисковику запрос «Военные марши», и все они, советские и немецкие, появятся в одном списке.) Думал, это что-то сверхциничное. Еще бы — горные стрелки, элита армии, каждый солдат — убийца с железными нервами. И марш должен соответствовать статусу войск. Оказалось, песенка для старшей группы детского сада: на склонах растет маленький эдельвейс, мой маленький, маленький, маленький цветочек. И так далее.
…Летом 1941 года над оккупированными территориями СССР во всю мощь звучали «Wenn die Soldaten», «Лили Марлен» и «Erika» («На пустыре растет маленький цветок. Его зовут Эрика», опять цветок!). На плацах Красной Армии, на вокзалах, откуда отправлялись эшелоны, военные оркестры, в общем-то много места не занимали. Наступающие немецкие марши встретила «Священная война». «Марш танкистов» и «Если завтра война» не подходили сорок первому году, «Марш артиллеристов» родился в сорок втором году. «Прощание славянки» под запретом, «Варяг» тоже как бы не про нас. Армию до переломных сражений поддерживала «Катюша». Но уже начиная с зимы сорок второго года советский военный марш начинает звучать все увереннее и увереннее. После Сталинграда и Курской дуги обмороженные и оборванные «зольдатен» шагают не так браво, им уже не до «медхен», открывающих окна и двери. К началу операции «Багратион» стало ясно, что Эрика, Лили и Марлен проиграли славянке Катюше.

Лайсман ПУТКАРАДЗЕ.