А пока преподаватели академии, отчитывая Аркадия за плохую посещаемость и учебу, ехидно называли его «артистом» и советовали: «Коль уж вы, Звездин, так любите петь, то идите в эстрадное училищем, не занимайте чужое место!» На горизонте замаячило отчисление. Пришлось брать академотпуск. В общем, с горем пополам Аркадию удалось закончить академию. Но при распределении его почему-то не отправили на практику в бескрайнюю сибирскую тайгу, он остается в Ленинграде, и, как молодой специалист начинает свою трудовую деятельность в «Союзэкспортлесе» в 1965 году.

Определили его служить на таможню - встречать баржи с лесом. Рабочее место в конторе: телефоны, акты, справки, путевые листки, такой-то сухогруз прибыл, такой-то отбыл, того разгрузить, этого загрузить - нормальная чиновничья должность. Работай себе и жди повышения по службе, встань в очередь на квартиру, покупай наборы в буфете, получай премии и обмывай сделки, которые заключает начальство с партнерами. Но Аркадию хотелось петь. Хотелось иметь поклонников, хотелось успеха или даже, чем черт не шутит, славы! И однажды летом 1967 года судьба свела его с Рудольфом Фуксом.
С чего начинается известность артиста - первая, так сказать, тропинка к популярности и славе? У всех по-разному. Одному фортуна улыбается с самого начала его артистической деятельности. Другому нужно пройти длинный и трудный путь, пока он не докажет, что достоин внимания публики. Третьему достаточно родиться в семье знаменитостей, и этот факт биографии уже сам по себе приносит известность. Родители сделают все возможное для того, чтобы их чадо вышло на сцену. Но если в первом и во втором случае обязательным условием является наличие таланта или хотя бы одаренности, то в последнем эти качества могут и не иметь решающего значения.

На Западе всегда поиском талантливых артистов занимались импрессарио - люди, наделенные особым чутьем распознавать в никому не известном молодом даровании будущего кумира публики. В нашей же стране, за малым исключением, артист, как правило, вынужден сам устраивать свою судьбу. Иногда можно слышать: талант-де сам себе пробьет дорогу - на то он и талант. И это абсолютно неверно! Талантливый артист не стенобитная машина, и «товар» его - не сахарный песок и не автомобильные покрышки. Жизнь давно уже доказала - бездарность более агрессивна и практична в достижении своей цели, для нее не существует моральных преград, которые она не смогла бы преодолеть. До недавних пор блатная песня в нашей стране была как бы вне закона. Не то чтобы она шла вразрез с официальной идеологией, обличала социальную несправедливость, а просто резала слух идеологическим работникам тем, что напоминала о тюремной сущности нашей страны. Вот почему блатная тема принесла первую известность и Высоцкому, и Алешковскому, и Шандрикову, и Розенбауму, хотя у каждого из них было много и других - «хороших» песен. Но хорошие песни не будоражили, не волновали. А вот запел певец "блатнячок" - и вокруг его имени возник ореол «протестанта», «революционера», просто «своего парня». Это уже потом обыватель оценит голос, стихи и музыку. Ну а чтобы обрести действительно всенародную славу, желательно умереть в расцвете сил и таланта. Очень важно для артиста в начале его творческой карьеры - везение. Аркадию Северному повезло. Он попал в поле зрения делового человека - Рудольфа Фукса. Фукс - бизнесмен, как говорится, «по призванию». Деловая энергия этого человека не давала ему покоя ни днем ни ночью. Работая в проектном институте, он большую часть своего времени посвящал финансовым комбинациям. Всегда что-то покупал, перепродавал, выменивал, доставал и снова продавал. Одной из доходных статей его бизнеса была музыка.

В 50-60-е годы в Ленинграде, в районе автобусной станции на Лиговке, была барахолка, где наряду с вещами можно было приобрести дефицитные грампластинки и магнитофонные пленки.

До появления магнитофонов широкое хождение имели самодельные грампластинки из рентгеновской пленки. Если посмотреть пластинку на свет, то можно было увидеть чей-нибудь скелет, тазобедренный сустав или череп. Такие пластинки называли «музыкой на костях». Это была целая индустрия подпольного бизнеса. На дому монтировался специальный агрегат на базе патефона - винт, гайка, магнитная головка (звукосниматель), алмазная игла... С магнитофона подавался электромагнитный сигнал - и через десять минут пластинка готова. Только успевай стружку выносить. Но были мастера, которые в домашних условиях умудрялись делать виниловые диски! В Ленинграде этим промыслом занимался Руслан Богословский. Он брал фирменную пластинку, предположим Элвиса Пресли, и гальванизировал ее - наносил слой меди и поверх еще никелировал. Все это проделывалось в ванной комнате. Из того, что получалось, он готовил форму - обрезал заусенцы, насаживал заготовку на специальный диск. Возникает вопрос: где же он доставал нужного состава пластмассу? О, это было совсем не сложно! Богословский и его помощники закупали в магазинах «Мелодия» комплекты пластинок с речами Ленина, революционными песнями и маршами или еще какой-нибудь неходовой товар по 20 копеек за штуку и уже дома, разогревая их до определенной температуры, делали штамп с приготовленной матрицы. Вот и вся премудрость. Позднее эти пластинки фигурировали в уголовных делах, и эксперты подтвердили, что их качество ничуть не уступает государственному, а иногда и превосходит!

Фукс был тесно связан деловыми отношениями с Богословским и брал его товар на продажу. Параллельно с этим Фукс записывал у себя дома бардов. И вот однажды, летом 1967 года, к нему пришел Аркадий - то ли книжку какую-то купить, то ли пластинку. Услышал, как поют под гитару в одной из комнат, заглянул туда и сказал:
- Ну разве ж так петь надо!
- А ты что, знаешь, как надо?
- Знаю. Дай покажу...
Взял гитару, спел две песни, и тут хозяин квартиры узнал его: это был тот парень, которого он записывал еще в 1963 году, а потом, казалось, навсегда потерял его из виду.
Зачем артист берет себе вторую фамилию - псевдоним? На это есть разные причины. До революции в артистической среде, особенно в цирке и кафешантанах, приняты были франко-итальянские фамилии - они звучали красиво и загадочно: Розетти, Феррони, Коранжо, Жанто. В цыганских коллективах большой популярностью пользовались звучные прилагательные: алмазный, жемчужный, серебряный, бриллиантовый и тому подобные. Такие псевдонимы нужны были для того, чтобы завлечь публику на представление или концерт. Ведь купец или мещанин и глядеть не стал бы на каких - нибудь Ивана Вислоухова и Федора Косорылова, какими бы замечательными артистами те ни были. Фукс тоже решил дать псевдоним Аркадию - Северный. Но в этом случае - явно из конспиративных соображений. Ведь за распространение блатных песен в те времена можно было поплатиться свободой. Хотя вряд ли такая конспирация спасла бы Фукса - его имя хорошо было известно органам, а вот имя певца еще не очень. Но уж коли решили создать миф, то надо идти до конца. Так появился на свет легендарный блатной певец - Аркадий Северный. Два года Фукс записывал Северного и распространял его записи. Но составить конкуренцию известным бардам так и не удалось, пленки с их концертами буквально заполонили рынок. Еще бы! У почитателей авторской песни был богатый выбор: Высоцкий, Окуджава, Галич, Кукин, Визбор и многие другие. Что ни певец, то личность! Со своим видением мира, биографией, манерой исполнения. Хотя и блатного барда - Аркашу Северного - тоже покупали, но больше как экзотику или «до кучи» в коллекцию. Больших денег на нем Фукс сделать не мог, но все равно держал Аркадия при себе, не отдавал его другим коллекционерам. В 1968 году Аркадия призывают в армию - на сборы. Год в звании лейтенанта он служит в вертолетном полку под Ленинградом. Когда отслужил и вернулся домой, то в шутку рассказывал друзьям про свои боевые подвиги - дескать, воевал даже во Вьетнаме, бомбил американские базы и даже заслужил звание старшего лейтенанта и медаль! Никто всерьез не воспринимал его фантазии, зная Аркадия как большого выдумщика.

Однако пока он служил, его популярность росла. У многих коллекционеров были пленки с фуксовскими концертами. Дошли они и до Маклакова - страстного «магнитофонщика» и меломана. Маклаков долго уговаривал Фукса познакомить его с Северным, но тот отвечал отказом. Наконец, через посредников, Маклаков разыскал Аркадия и пригласил к себе. В один из осенних дней 1969 года, предварительно договорившись о встрече по телефону, Северный поднялся на шестой этаж дома № 29 по Большому проспекту Петроградской стороны. Вот что вспоминает об этой встрече Сергей Иванович Маклаков: «Когда я слушал пленки Северного, еще не зная его, мне представлялся этакий могучий парень, богатырь. Голос ведь у него низкий, хриплый. К тому же я был уверен, что он настоящий уркаган, жеган с Молдаванки, имевший не одну отсидку. Сознаюсь, я даже немного побаивался - черт его знает, что это за личность! Но когда на пороге увидел молодого человека, то, видимо, не смог скрыть разочарования. Вид какой-то непрезентабельный - на голове кепочка, в руках гитара в тряпочном чехле. Правда, под пальто - белая рубашка, а на шее галстук, но все равно - эффект не тот! Я даже подумал: да Северный ли это?
- Я от Коли, - говорит, - от такого-то...
- Ну, проходи, раздевайся, доставай свою бандуру... Магнитофон и микрофоны были уже приготовлены. На кухне чайник кипит, в холодильнике - водочка, на всякий случай. Выпили по чашке чая. "Ну что, - говорю, - попробуем что-нибудь записать?" Включились, настроились, и когда он запел сначала романс «Вешние воды бегут с гор ручьями...», а потом еще и еще, я понял - это ОН! Тут же быстренько соорудили закусочку, водочку... И поехали! Я тогда целую 500-метровую бобину записал. Весь вечер Аркадий пел, и казалось, его репертуар неистощим. Но все-таки он устал - я это заметил. Да и водка кончилась. Мы оделись, вышли на улицу и направились в ресторан "Парус", он от моего дома совсем близко. Я отдал Аркадию его гонорар - 25 рублей. В тот вечер уже не помню, как мы простились, но с тех пор у нас завязались хорошие деловые отношения, а потом и дружба».

Вскоре Аркадий женился, в 1971 году у него родилась дочь Наташа. Хлопот, связанных с рождением ребенка, прибавилось, но он продолжал активно записываться у Маклакова. Многие записи того времени, к сожалению, не сохранились - что-то пришлось стереть из-за дефицита пленки и записать поверх того же Северного, но уже под аккомпанемент оркестра, что-то ушло к другим коллекционерам. Осталась запись 1971 года фривольной поэмы Ивана Баркова «Лука Мудищев» в исполнении Северного.

Фукс тоже не обделял вниманием своего «блатного барда» и в 1972 году сделал попытку записать Аркадия под аккомпанемент гитары и аккордеона. Но запись получилась некачественная, и Фукс ее уничтожил. Возможно, у кого-то сохранились пленки с гитарными концертами Северного тех времен, ведь Аркадий никогда не отказывался петь и записываться на магнитофон в любой компании, но мне такие записи неизвестны. А в голове у Маклакова уже зрел дерзкий план записи Северного с профессиональным оркестром. Известно, что до появления первого магнитофонного альбома Аркадия Северного с «Братьями Жемчужными» в нашей стране блатные песни уже пелись под аккомпанемент оркестра. Еще Леонид Утесов записывал на пластинки и исполнял с эстрады «Лимончики», «Гоп со смыком», «С одесского кичмана» и другие песни, но это было давно - в ЗО-е годы. В послевоенное время «блатняк» попал под строгий запрет. Его не пели с эстрадных подмостков, не транслировали по радио и телевидению. В кино изредка мелькало что-то подобное. Замечательный композитор Никита Богословский, написавший музыку к кинофильму «Два бойца», вспоминает, как появилась песенка Кости-одессита «Шаланды, полные кефали...». По сценарию, один из героев фильма - Степа - одессит. Он уже спел под гитару прекрасную песню «Темная ночь», но создателям фильма необходимо было подчеркнуть, что Степа родом именно из Одессы, а не из Тамбова или Иркутска. Ведь у одесситов своя манера поведения, своеобразный говор и, конечно же, песни. Взять популярную блатную одесскую песню авторы не рискнули - цензура, понятное дело, сразу бы зарубила не только эту песню, но, пожалуй, и сам фильм. Тогда они сочиняют стилизацию «под Одессу»: Шаланды, полные кефали, В Одессу Костя приводил, И все биндюжники вставали, Когда в пивную он входил... В итоге песня вошла в кинофильм, авторы не пострадали (скорее, наоборот - премию получили), а народ в ресторанах запел еще одну блатную песню, к тому же разрешенную цензурой. Во времена хрущевской оттепели дышать стало легче, и Кирилл Лавров в фильме «Верьте мне, люди» даже спел «Таганку», правда, без аккомпанемента, и что - то вроде колыбельной.

А в это время в ресторанах, на свадьбах, на юбилеях и прочих весельях люди заказывали музыкантам сыграть что-нибудь «за Одессу-маму». Конечно, что-то записывали на магнитофоны, но делалось это весьма непрофессионально, абы как, и уж, естественно, никто не собирался распространять эти любительские ленты. Маклаков, записав сначала «Братьев Жемчужных», а затем и Аркадия Северного с ними же, не ведая того, подарил нам новый музыкальный жанр - жанр блатной песни под аккомпанемент оркестра. Именно потому, что песни в исполнении Северного стали так популярны в нашей стране, именно потому, что в начале - середине 70-х появилась масса аналогичных пленок с другими исполнителями, дает мне право считать Маклакова родоначальником жанра. Да, конечно, он не пел, не играл на музыкальных инструментах, но он записывал, и записывал качественно и с определенной целью - распространение записей. Это уже не любительство, это чутье делового человека - найти и подарить публике музыкальный феномен. Так когда-то в нашей стране появилась авторская песня, возродился старинный романс. Подобным энтузиастам мы должны быть благодарны за первые магнитофонные альбомы наших отечественных рокеров - неповоротливая и идеологизированная государственная студия грамзаписи «Мелодия» с этой задачей никогда бы не справилась.

Кто же такой Маклаков? Считаю должным поведать читателям вкратце его биографию, поскольку она характерна для многих его ровесников и для тех, о ком идет речь в этой книге. Сергей Иванович Маклаков родился 26 мая 1929 года в городе Ленинграде и всю жизнь прожил в городе на Неве. В детстве с 12 лет пошел работать на завод. Война. Блокада Ленинграда. Собирал миноискатели. Пошел, чтобы иметь наравне со взрослыми блокадную пайку - 200 грамм хлеба. Потом государство отблагодарит юного работягу медалью «За оборону Ленинграда». В 1945 году окончил морскую школу и поступил на работу в торговый флот на ледокол «Малыши». Хотел быть моряком, под рубашкой тельняшку носил, даже наколку на руке сделал - парусник! Но вскоре «срубили молодца»: комиссовали из-за язвы желудка - наследие блокады.

В 1946 году сестра - актриса областного драматического театра - подарила ему 80 пластинок «на костях». Кого там только не было: и Вертинский, и Лещенко, и Козин, и Сокольский! Так юную душу поразил вирус - вирус любви к музыке и коллекционированию.

Задолго до появления отечественных магнитофонов Маклаков скопил заработанные честным трудом деньги и купил немецкий «Телефункен» (страсть к хорошей аппаратуре уже тогда не давала ему покоя). Деловая находчивость молодого человека, живущего в стране социалистических обязательств и повышенных планов, наверное, была дана ему от Бога или досталась по наследству - в генах. Маклаков решил на записях заработать. В те годы это каралось общественным мнением, но и в не меньшей степени, конечно, блюстителями социалистической нравственности из Большого Дома. Но молодость брала свое!

У Гостиного двора толпились парни, торгующие дефицитными записями любимых певцов, - среди них явно выделялся Маклаков. В то время пришла к нему первая «слава» - пропечатали в газете. Разоблачающая несоветский образ жизни статья называлась «Пятна на Невском». Потом другая - «Они мешают нам жить!». Фотография «юного бизнесмена» со свертком в руках на фоне гостиницы «Европейская». Дальше - больше. У Гостиного двора выставили стенд с фотографиями: следы какой-то пьяной оргии, бутылки, карты, денежные купюры, плакат Мерилин Монро - все должно было указывать на «паразитирующий образ жизни». Внизу подпись - «спекулянты». Народ, конечно, останавливался, качал головой, вздыхал и готов был покарать «спекулянтов» жестоко и грозно, но туг же, у перехода метро, встречал этих молодых людей и отдавал им свои пролетарские рубли за возможность послушать и насладиться голосами Марио Ланца или Робертино Лоретти, при всей их мировой славе остававшихся недоступными советскому человеку. Со временем пластинки мировых и отечественных кумиров, конечно, появлялись на прилавках магазинов, но, как правило, мизерными тиражами или уже тогда, когда ажиотаж вокруг их имен спадал. Так, например, первая советская пластинка «Битлз» появилась в 1986 году, в то время когда коллектив уже не существовал 14 лет.

С годами бизнес Маклакова окреп и возмужал. Коллекция пленок и пластинок насчитывала до 1000 экземпляров, круг клиентов и коллег - коллекционеров значительно расширился. Маклакову стали поступать заказы из других городов страны. Он отсылал ценные бандероли с пленками в Москву и Одессу, Магадан и Киев. Маклаков занимался не только переписыванием музыки с импортных пластинок на магнитофонные пленки, но у него на квартире записывались и барды: популярный в те годы Юрий Кукин, исполнитель старинных романсов Валерий Агафонов. У Сергея Ивановича были уникальные записи Окуджавы, Высоцкого, Галича. Идея записать блатные песни под аккомпанемент оркестра давно не давала ему покоя. Он делал такое предложение нескольким ресторанным коллективам, но сытые, озабоченные лишь ежевечерним «наваром» музыканты всякий раз отвечали отказом. Зачем искать приключений, когда в ресторане живется спокойно и без проблем? Тут нужны люди другого сорта, неудовлетворенные ресторанным благополучием, не поставившие на себе крест как на музыкантах, не насытившие свое творческое честолюбие.

И однажды Маклакову повезло - он познакомился с ребятами, игравшими в ресторане «Парус»! «Парус» - это плавучий ресторанчик у Ждановской набережной. Каждый вечер в нем под плавное покачивание и плеск воды за окнами рядовые советские граждане предавались веселью и пьянству. Между столиками сновали официантки, разнося закуски и выпивку. Фирменная закуска - цыпленок табака - 5 рублей, графинчик водки - трешка. Музыканты играли модный в те годы «Синий-синий иней лег на провода...». А когда клиенты доходили до той кондиции, когда хочется куражу, руководитель оркестра Николай Резанов объявлял: «Для наших гостей из Мурманска - Саши и Сережи - звучит песня "Поспели вишни"! Кавалеры приглашают дам!» Это был трюк - подсказка для захмелевших гостей. Дескать, если заплатите, то сыграем для вас что-нибудь «вкусненькое»:

Поспели вишни в саду у дяди Вани,
У дяди Вани поспели вишни!
А дядя Ваня с тетей Груней нынче в бане,
А мы с тобою погулять как - будто вышли...

Разгоряченные танцем, посетители входили в азарт и начинали делать заказы: «Журавли», «Алешкина любовь», «Клен ты мой опавший...» или что-нибудь «за Одессу». Музыканты такие заказы называют «фантомом», или «карасем». К закрытию ресторана «карась» становился все дороже и дороже - 5, 10, 25 рублей. Но все были довольны - оркестр имел побочный заработок, который порой значительно превышал оклад музыканта, официанты под шумок получали от клиентов хорошие чаевые, ресторан перевыполнял план по «водка-цыплятам», а посетители получали удовольствие. Случались и курьезы. Однажды подвыпивший гость с Кавказа подошел к эстраде и, держа в руке пятидесятирублевую купюру, попросил исполнить его любимую песню «Про котят». Музыканты, пытаясь выполнить просьбу, стали вспоминать все, что они знали на «кошачью тему»: «Жил да был черный кот за углом...» - нэт! «У кошки четыре ноги...» - нэт! «Я - пушистый маленький котенок...» - опять нэт! Все перебрали, а клиент не доволен - все «нэт» и «нэт»! Кавказец долго рылся в карманах и наконец отыскал клочок бумаги, где была написана первая строчка его любимой песни - «Катят ли русские войны...».

Вообще-то у всякого ресторанного оркестра есть большая амбарная книга, как ее называют, «талмуд», или «гроссбух». В этом «гроссбухе» записаны слова и гармонии множества различных песен - от старинного романса до модного шля тера. Все ведь в голове не удержишь, а клиент протягивает деньги и просит неотлагательно исполнить какие-нибудь «Бирюзовые колечки». В этом случае музыкант открывает потрепанный и разбухший от времени «гроссбух»- песенник и «шпарит» по написанному.

В «Парусе», как и во многих других ресторанах, в те годы играли очень хорошие музыканты, прошедшие большую школу выступлений на эстраде. Причиной тому послужило пресловутое «Постановление Министерства культуры об ограничении концертной и гастрольной деятельности». Тарифицированный музыкант со ставкой 7-8 рублей за выступление уезжал в составе филармонического коллектива в длительную гастрольную поездку - на месяц, полтора, а то и на два. За это время коллектив в какой-нибудь далекой области «делал» сто и более концертов. Соответственно, артисты привозили из таких «чесав» приличные деньги, а это, в свою очередь, очень не нравилось начальству из министерства, которое, сидя в своих кабинетах, шуршало бумажками и получало в два раза меньше. Куда это годится, если подчиненный зарабатывает больше начальника? Это неважно, что в кабинете тепло и чай с лимоном, а в гастролях - автобус «фурцевский холодильник» и консервы «гастрит в томате», важнее соблюсти святой закон субординации! Вот и постановили - артист имеет право на 20 концертов в месяц, и не более. Это нововведение больно ударило по карману музыкантов, и они стали искать себе места в ресторанах. Шуфутинский устроился в Магадане, Токарев - в Мурманске, а Резанов и его товарищи из «Джаз - оркестра Иосифа Вайнштейна» - в Ленинграде, в «Парусе». В состав музыкального коллектива ресторана «Парус» тогда вошли: ударные - Анатолий Архангельский; рояль - Евгений Драпкин; бас-гитара - Вячеслав Маслов; скрипка - Евгений Федоров; гитара - Николай Резанов, он же художественный руководитель. Им и суждено было впоследствии стать «Братьями Жемчужными».

Жизнь профессионального музыканта у Николая Резанова началась в 1968 году, когда руководитель ленконцертовского «Традиционал-джазбэнда» Роман Моргулям помог Резанову пройти худсовет и взял его в свой коллектив. В следующем году Резанов переходит в другой - более солидный коллектив: «Джаз-оркестр Иосифа Вайнштейна». Осваивает экзотический инструмент - банджо. Здесь ему и дали музыкальную кличку Мишель Жемчужный, поскольку в шутку музыканты называли друг друга на цыганский манер - Алмазный, Бриллиантовый. Хрустальный и т. д.
В 1970 году Резанов оседает в Читинской филармонии, где в составе ВИА «Добры молодцы» выступает с Юрием Антоновым. Руководителем ансамбля был не кто иной, как Сева Левенштейн - он же Сева Новгородцев (начальство посоветовало Севе взять сценический псевдоним - руководитель коллектива не должен носить такую яркую еврейскую фамилию!).

В составе «Добрых молодцев» Резанов объездил страну вдоль и поперек, пока не вышло это циничное «Постановление об ограничении...». Тогда, как уже говорили, он и ушел работать в ресторан «Парус». Маклаков часто захаживал в «Парус», так как жил рядом, на Большом проспекте. Там они и познакомились с Рязановым. И однажды Маклаков предложил музыкантам записать концерт блатных песен на магнитофон. Те не дали себя долго упрашивать, согласились сразу. 14 ноября 1974 года, во вторник (по этим дням у всех ресторанных музыкантов страны - выходной), привезли аппаратуру и инструменты к Маклакову на квартиру (перли на шестой этаж!), настроились и записались. Когда прослушали пленку, даже удивились - а ничего получилось! Хотя, конечно, надо еще работать и работать, особенно звукооператору. Тут и пришла в голову идея назваться коллективу «Братьями Жемчужными», как дань уважения к своему руководителю Николаю Резанову. И тут же вторая идея - выпить за новорожденный коллектив и, как водится, «за успех нашего безнадежного дела». Начало было положено. Вскоре записали второй и третий концерты, а Маклаков уже вынашивал планы сделать совместную запись Аркадия Северного и «Братьев Жемчужных».

Но и Фукс не сидел сложа руки. В этом же году он предпринимает попытку записать Аркадия Северного с оркестром. Певцу аккомпанировал скромный состав музыкантов - аккордеон, фортепьяно и бас-гитара. Репертуар был прежним, что и в гитарных концертах: «Гоп - со смыком», «Шарабан», «Цыпленок жареный». Но было много и «свежих» песен: «Увяли розы», «По тундре», «В осенний день», «Жора, подержи мой макинтош...» и другие. Всего записали 18 песен. Качество было сносное, и запись дошла до наших дней под условным названием «Первый одесский концерт». Это был первый концерт Аркадия Северного в сопровождении музыкального коллектива. А в январе 1975 года коллекционер Владимир Ефимов, в то время выступавший на эстраде как артист оригинального жанра, устраивает на квартире Владимира Васильева (музыканта из «Поющих гитар») репетицию записи Северного с профессиональными музыкантами.

Пробовали записывать каждый инструмент на отдельный магнитофон, а потом, как это делается в профессиональных студиях, «сводить» запись. Ничего не вышло - получался полный разброд. Решили поставить для каждого музыканта «свой» магнитофон и уже этот своеобразный «караван» подключить к основному магнитофону. Что-то получилось, но до настоящего качества было далеко. Нужен профессиональный микшерский пульт - а где ж его взять?

На выручку Маклакову пришел его товарищ Владимир Мазурин - электротехник, мастер-золотые руки. Мазурин и сам был музыкантом - играл на тромбоне. Работая ведущим инженером в научно-исследовательском институте геофизики, он выбирал себе командировки в тот город, куда ехал на гастроли Геннадий Гольдштейн со своим коллективом «Про анима», сопровождал их в поездке и сидел на концертах, мечтая играть джаз. Но как бы ни любил Мазурин джаз, а все- таки не мог отказаться от мира диодов, триодов, конденсаторов и микросхем. Дым расплавленной канифоли был ему сладок и приятен. Именно к Мазурину и обратился Маклаков за помошью - сделать микшерский пульт. Конечно, при тотальном дефиците на все, в том числе и на радиодетали, справиться с этой задачей казалось нереальным. Пришлось побегать, потратиться, поискать нужных людей, которые достали бы необходимые детали. Нужно было к тому же изобрести схему, ни больше ни меньше. Словом, нужно было открыть Америку. Но вот еще одна загадка русского человека: Выстрой ему график работы, по которому он мог бы спокойно трудиться каждый день, не оставаясь по ночам, не рискуя заработать язву желудка от недоедания, мигрень от вынужденной бессонницы, без траты нервов, и смотришь - работы нет. А позови его на штурм, на аврал, чтобы за ночь, кровь из носу, - и все сделано, работает, готово к употреблению! А если заказ подкрепить благородной идеей, возвышенной целью, так и денег никаких не нужно - вкалывает за «спасибо»! Мазурин микшерский пульт сделал. Апрель 1975 года. Солнечный денек, синее небо над Ленинградом. От ресторана «Парус» отъезжают три автомашины-такси с музыкальной аппаратурой и людьми. Кортеж направляется на улицу Огнева - там живет Дмитрий Михайлович Колетин, друг и коллега Маклакова. У него на квартире решено записывать концерт Аркадия Северного и «Братьев Жемчужных».

В первой «Волге» едут Маклаков, Северный и Колетин. Ведут оживленный разговор о предстоящей работе. Обсуждают, какие песни спеть, какие не стоит. Маклаков говорит, что Резанов пригласил на запись еще двоих музыкантов - трубу и саксофон, так что будет настоящий джаз! Северный слегка навеселе - принял для храбрости, ведь с такими музыкантами он будет записываться впервые.

Приехали. Таксист денег не берет, более того, просит поприсутствовать на записи, а потом всех развезти по домам - так его заинтриговали пассажиры своим разговором. Пожалуйста, никто не против. Только сиди тихо. Втащили аппаратуру, подключили инструменты, а что-бы при записи не было слышно шагов и стуков, отказались от стоек, на которые крепились микрофоны. От одной стены к другой протянули шнур и на него закрепили микрофоны - изобретение Маклакова! Каждый микрофон подключался в соответствующее гнездо в пульте, а потом выстраивался по индикатору на основном магнитофоне. Маклаков сидел за пультом в наушниках и руководил процессом, двигая «ползунками». Запись шагнула на новую качественную ступень!

Состав музыкантов был тот же, что и в «Парусе», но Рязанов пригласил еще саксофониста Геннадия Лохмана и трубача Виктора Белокопытова, которого сразу же окрестили Арнольдом Белопортвейновым. Атмосфера тоже была свободной - на столе стояла водка, закуска, - каждый мог подойти, пропустить рюмку. Дым коромыслом. В общем, нормальная рабочая обстановка.

Пели тогда все. Ну, может, только таксист не подпевал, из скромности. Записали песен двадцать пять, может, и больше. Северный пришелся компании по душе своей доброжелательностью и веселостью нрава. Он напел тогда половину всех песен, вошедших в этот альбом. Альбом назвали «Ах, мамочка!» - это был первый магнитофонный альбом Аркадия Северного с «Братьями Жемчужными». Расчет Маклакова оправдался - пленка Северного с оркестровым сопровождением быстро расходилась по рукам, принося прибыль Маклакову и популярность Северному. Заказчики просили новых пленок, новых песен. Северный покорил советского обывателя своим хриплым баритоном и оригинальным исполнением блатных песен. И работа закипела вновь.

В 1976 году Николай Резанов уехал в Сочи на заработки - играть в ресторане «Кавказский аул». «Братья Жемчужные» остались на время без руководителя. А Маклаков пригласил оставшихся в Ленинграде «братьев» аккомпанировать Северному в новых домашних концертах. Поэтому музыканты из этических соображений назвали свой малый состав «Четыре брата и лопата». В итоге под этим названием вышли три магнитоальбома. Аркадию петь и записываться на магнитофон очень нравилось. Он чувствовал: все, что делается этими замечательными ребятами в квартире Маклакова, делается для него, во имя его таланта. Это кому-то нужно, кто-то ждет его песен. И он старался вовсю. Владимир Александрович Мазурин вспоминает: «Как он пел! Как он выкладывался! Иногда даже слезы на глазах появлялись. В такие моменты думалось: ну почему мы так живем? Почему должны прятаться? Ведь вот она - русская душа, во всей ее полноте, открытая и больная, светлая и радостная. Сегодня редко можно увидеть или услышать, чтобы кто-то так до самозабвения выкладывался. Все, что нам подсовывают, - продажно и неискренне.

Я - поклонник джаза, истовый поклонник. Но Северный - это тоже джаз. Как живет труба в руках, в губах, в легких, в сердце Луи Армстронга, так и эта поруганная и осмеянная снобами блатная песня жила в Аркадии Северном». При всей спорности этого высказывания можно согласиться с Владимиром Мазуриным - исполнение Северного действительно напоминает джаз, «джем». Я бы даже рискнул назвать это «советским джемом», как бы ни звучало парадоксально. Вот вступает скрипка, определяя тональность песни, к ней присоединяются постепенно другие инструменты. Аркадий Северный начинает петь. Все идет спокойно и плавно, но вдруг, после музыкального проигрыша, когда должен следовать очередной куплет, голос певца пропадает. Ничего страшного, просто Северный отошел к столу, где во время записи всегда стояла водка и закуска. Музыканты повторяют мелодию, Аркадий, приняв рюмочку, возвращается к микрофону. Все в порядке вещей. Как в «джеме». Часто текст песни ему писали на листе бумаги. И не всегда каллиграфическим почерком. Мельком бросая взгляд на листок, Северный пел подчас незнакомые тексты. В таких случаях встречаются расхождения с авторским текстом. Так произошло, к примеру, с песней Александра Лобановского «Баллада о свечах». У Лобановского:

...И свечи плачут для людей,
То тише плачут, то сильней...
Северный спел так:
...И свечи плачут для людей,
Кто тише плачет, тот сильней!

В народе говорят, что Северный никогда трезвым не пел, естьде такие записи, где он «лыка не вяжет». Не буду спорить, такие записи есть. Ну и что? Хуже мы стали относиться к Северному? Меньше его любить? Конечно, Северный имел дело со словом, а с ним нужно обращаться осторожно. Но, вероятно, он и его товарищи хорошо понимали, что их творчество никогда не будет признано официально, предназначались записи исключительно для «интимного» прослушивания, и что слушать их будут люди тоже не всегда трезвые. Поэтому главная задача и цель этих записей - довести до слушателя настроение веселого пьяного застолья, а соблюдение поэтических, музыкальных и прочих эстетических норм пусть останется приверженцам высокого стиля.

Бывало так, что Северный, дабы «не ломать кайф от песни», соединял воедино два текста. Так произошло с песнями «У кичмане пришлося мне...» и «Кончен срок - вернулся я домой...». По стихотворному размеру они похожи, музыканты сыгрались - попадают в аккорды, так почему бы и не соединить? Все тот же «джем», когда одно произведение плавно переходит в другое. А вот пример песни, когда Северный, не зная истинного текста, «сочинял», что называется, «на ходу». Музыканты играли, а текст или плохо читался с листа или его вовсе не было перед глазами, и певец вспоминал по ходу:

Не знаю, как мне быть,
Как ей все объяснить?
Что вешняя любовь ушла навеки.
Ушла, оставив грусть, Ушла любовь, и пусть.
Я крикнул ей вдогонку равнодушно.

Я помню дни любви и встречи до зари
И те слова, что нас тогда скрепили.
Теперь любовь ушла. Из сердца навсегда,
Как вешняя вода в реке уходит.

Не для любви игра - обычно говорят.
Любовь легко приходит и уходит.
И вот ушла от нас, Убив все чувство в нас,
Ушла любовь - ее уж не воротишь.

Пройдут любви года, забудешь ты меня,
И в памяти слова любви скопятся.
Любовь же никогда! Любовь всегда жива,
Любовь жива и будет жить вечно... ...ну и как там у нас, Алик, дальше... говорится?..

Так заканчивается этот «возвышенный» романс. Ясно, что Северный не знал текста, ясно, что в рифмовке он не спец, но был вариант спеть старую блатную песню, и он спел. Кого-то она «огорчит до невозможности», кого-то рассмешит своей наивностью и примитивностью, а кто-то, наверное, всплакнет, слушая ее. Как знать? Очень часто у Северного песни заканчиваются повторением первого куплета. Это часто бывает, когда исполнитель не знает, как эффектней закончить песню. Первый куплет, повторенный в конце, нужен для эмоционального разрешения песни, но чаще композиторы вставляют его по привычке или когда маловато текста для полноценной песни. Северному не было необходимости в этой практике - тексты блатных песен и так длинны. Но в данном случае им руководило другое чувство. Он получал удовольствие от пения, от атмосферы, царящей при записи, когда можно забыть житейские невзгоды.

Как пел Аркадий Северный? Это словами не передать - это нужно слушать. Слушать беспристрастно, не пытаясь искать аналогий и, уж конечно, не сравнивая его с мастерами вокала. Но тот, кто внимательно вслушается в его хриплый баритон, наверняка услышит что-то в своей душе. То ли боль по ушедшим годам, то ли радость от общения с друзьями, то ли грусть прошедшей любви. Или почувствует безудержную русскую натуру, несущуюся неведомо куда в пьяном угаре...
Маклаковские пленки «Аркадий Северный и Братья Жемчужные» стали ходить по стране, обретая все новых и новых поклонников. Люди разных профессий и возрастов полюбили песни Северного и его голос. Иосиф Щеглов - коллекционер и любитель Северного - вспоминает, что в середине 70-х работал электриком и однажды чинил проводку в квартире одного большого милицейского начальника, а хозяин квартиры крутил тогда на магнитофоне пленку Северного и явно получал удовольствие от песен.

За «одесскую» манеру исполнения и репертуар многие решили, что и сам певец из Одессы. Но в Одессе такого не знали, и по стране поползли слухи. Одни утверждали, что Северный эмигрировал еще в гражданскую войну, живет в Америке, жутко разбогател и иногда - раз в месяц - ради своего удовольствия выступает в знаменитом ресторане «Одесса» на Брайтоне. Другие клялись, что слушали его, когда сидели с ним на Колыме. Третьи и вовсе озадачивали своих собеседников: говорили, что Северный никакой не Северный, а Микоян - побочный сын известного политического деятеля Анастаса Ивановича Микояна. Откуда такие чистые и качественные записи? Не иначе как высокопоставленный папаша аппаратуру подарил! К тому же, будь он простым человеком, его бы давно уже посадили за такие песенки...

Слухи ширились, а Маклаков решил купить новый магнитофон. Он узнал, что в Москве, если позвонить по нужным телефонам, можно достать фирменный магнитофон «Сони» - полустудийный! Таких в стране были считанные единицы, и стоили они баснословно дорого - 6 тысяч рублей! К примеру, автомобиль «Волга» стоил 5 тысяч. Маклаков продал что-то из имеющийся аппаратуры, залез в долги и отправился в Москву. Там он вышел на подполковника авиации Георгия Сергеевича Ивановского - человека, широко известного в узких кругах, в годы молодости дружившего с Василием Сталиным и умевшего достать любой дефицит. При встрече, оговорив условия покупки, Маклаков на всякий случай дал ему прослушать пленку Северного. Ивановский пообещал раздобыть «Сони» за неделю. Маклаков приготовился ждать. Но каково было его удивление, когда вечером раздался телефонный звонок и взволнованный Ивановский со словами благодарности предложил Маклакову немедленно взять такси и приехать к нему поужинать.

Вот что вспоминает Юрий Кукин - популярный питерский бард: «Однажды меня пригласили в одну компанию - попеть, записаться и отдохнуть. Когда я приехал, там уже был Северный. Я, конечно, уже слышал о нем - личность, мол, творческая, балагур и так далее. Я тогда со многими знаменитостями был знаком, да и славы у меня было побольше, чем у него. Но все равно - что за Северный такой? Интересно! Нас представили друг другу - оказался весьма скромный молодой человек, только малость потасканный. Весь вечер он сидел молча, скромно пил и закусывал. Я в этой компании, конечно, был гость номер один. Много пел, рассказывал байки... Потом дали гитару Аркадию. Он сначала пытался подбирать наиболее, я бы сказал, приличные песни. Но потом посыпались заказы: спой это, спой то... И он разошелся! Теперь уже он был гость номер один.

Засиделись мы тогда допоздна, пришлось остаться ночевать. На следующий день мне нужно было зачем-то ехать в Колпино. Аркадий решил поехать со мной - за компанию. Я, помнится, сделал свои дела, и мы пошли с ним в местный пивбар - поправить головушку. Поправились, и Аркадий опять расчехлил гитару. То ли ему стало хорошо от пива, то ли денег у него не было, а может, и то и другое, но вскоре вокруг нас уже сидела толпа и угощала нас пивом. Я потом ушел, не помню, правда, как, но... А он остался. Говорят, Аркадий там пел целый месяц, пока его не прогнали...» И Юрий Кукин, улыбаясь, напел:
...Я одет, я обут в десять магазинов,
Девки сзади бегут, варежки разинув...

После таких похождений Северный не сразу появлялся у Маклакова. Он побаивался старшего товарища: все- таки из-за его пьянок останавливалась работа, и он подводил своих коллег. Но больше, чем Маклакова, он боялся его жены, Валентины Павловны, - та не одобряла их музыкально-пьяную богему.

В такие дни Северный находил убежище у своих друзей - Колетина, Кононова, Мазурина и других. Там его обстирают, отпоят чаем, покормят, иногда и денег дадут, ведь он нигде не работал. Однажды в гостях у Мазурина был Николай Рыжков - Великий косарь, так его называли за его умение делать, то есть «косить», деньги. Вдруг приходит Аркадий. Где он ночевал, спрашивать не стали, достаточно было взглянуть на его костюм. Рыжков с Мазуриным взяли Северного под руки и силком повели в универмаг «Юбилей», что на Охте. - Девочки, - обратился Рыжков к продавщицам, выкладывая на прилавок деньги, - вы видите этого молодого человека? Его нужно одеть! Начиная с ботинок и заканчивая шляпой. А мы пока пойдем покурим к Неве. Через полчаса из универмага вышел Аркадий, одетый во все новенькое: костюмчик, туфли, сорочка, галстук и на голове - черная шляпа! В руках он держал сверток - там была старая одежда.
- Надо бы ее в химчистку отнести, - улыбаясь, сказал Северный.
- Сама доплывет! - отвечал Рыжков и, выхватив сверток, выбросил его в Неву.

Но сколько бы Северный ни уходил в загулы, а песни он продолжал петь и записывать. Недаром же после него осталось более семидесяти магнитофонных альбомов! Петь он мог в любом состоянии, был легок на подъем и безотказен. К тому времени относятся его записи с ансамблем «Светофор», организованные Дмитрием Колетиным и Иосифом Щегловым в 1976 году и таинственно названные «Из серии - А», с коллективом «Крестные отцы» из ресторана «Витязь» (г. Пушкин). В июне того же года Фукс и Ефимов записывают Северного с ансамблем «Четыре брата и лопата», в состав которого удачно вписались два «брата Жемчужных» - Николай Резанов (гитара) и Евгений Федоров (скрипка). За фортепьяно сидел А. Резник, на басу - В. Васильев, за ударными - Г. Яновский. Не обращая внимания на сложные отношения Маклакова и Фукса, музыканты двух конкурирующих «фирм» сошлись вместе, чтобы помочь своему товарищу Аркадию Северному записать новый альбом. В первую очередь это говорит об их человеческих качествах. Знаменателен этот концерт еще и тем, что Рудольф Фукс выступил в нем как поэт - автор большинства текстов песен. Песен, впоследствии считавшихся народными: «Скокарь», «Вернулся я в Одессу», «В Одессе раз в кино...» и др. Не обладая композиторским даром, Фукс, долго не думая, просто брал известную мелодию и писал на нее новый текст. Так произошло с песнями «В Одессе раз в кино...» и «Хиляем как-то с Левою». Первая написана на популярную мелодию А. Зацепина из кинофильма «Джентльмены удачи», а вторая - на не менее известную песенку Л. Утесова «Поцелуев мост». Но такое «творчество» никогда не критиковалось почитателями блатного жанра, ведь оно имеет давние традиции...

За Северным стали охотиться одесситы, когда слава его уже докатилась и до берегов Одессы. Одесситы умоляли Маклакова продать им адрес Северного. Но Маклаков поступил с ними так же, как не так давно с ним поступил Фукс: пленки - пожалуйста, покупайте, а Северного, ребята, я вам не отдам! Увезете, заманите, и концы в воду! Потом его у вас никаким рублем не отшибешь. И Маклаков был недалек от истины.

Через некоторое время в его квартире раздался телефонный звонок - это подал голос Аркадий, он звонил из Одессы. Ах, Одесса, жемчужина у моря!.. Сколько песен Аркадий Северный спел о тебе, об обитателях твоих пивных и ресторанов - о Соньках, Маньках, Арончиках! О тете Бесе и Косте-Шмаровозе, о Мишке-Япончике и Соломоне Кляре. Мысленно гуляя по Дерибасовской с героями своих песен, пропуская стаканчик у Фанкони и ночуя в малине на Молдаванке, ни разу не побывав в этих замечательных местах! Как для мальчишки, охваченного страстью к приключениям, звучало далекое и романтическое слово «Клондайк», так и для Северного отзывалось музыкой слово «Одесса».
- Как пройти на Дерибасовскую?
- Идите прямо - она сама вас пересечет... Аркадий гулял по летнему городу, наслаждаясь его дурманящим воздухом.

Вот знаменитая Потемкинская лестница, увенчанная скульптурой Дюка Ришелье. Даже у большевиков не поднялась рука заменить его на вождя в кепке. Вот легендарный Привоз - островок истинных рыночных отношений в море советского планового хозяйства. - Боже мой, это просто какое-то чудо! Вот это рынок! Вот это Привоз!
- Разве ж это Привоз... Вот летом будет Привоз!
- Но ведь сейчас лето - июль...
- Разве ж это лето... Вот в сентябре будет лето! А вокруг шум, гам! Идет торговля. Персики, яблоки, величиной с арбуз, груши, вишни, поросята визжат, петухи кукарекают, торговки кричат:
- Я вам не продам эти сливы!
- Но почему?
- Не продам, и все! Уходите отсюда в своей панамке!
- Но почему же? Почему?
- Вы мало торгуетесь... Вы торгуйтесь по настоящему! А это уже улица Дерибасовская. Направо - фонтан, налево - кабачок «Гамбринус», где и сейчас наливают пиво и поет по вечерам скрипка. Мостовая вымощена булыжником, как и многие улицы в Одессе. По этим камням ступала нога Бабеля и Катаева, Багрицкого и Утесова. В киоске «Союзпечать» сидит старый еврей, он еще, наверное, помнит Осипа Михайловича Дерибаса - адмирала, основателя Одесского порта, в честь кого и названа эта знаменитая улица...

Одесситы - народ южный, темпераментный и хлебосольный. Они приняли Аркадия Северного по высшему разряду. Сначала он останавливался у Стаса Ерусланова, на Молдаванке. Все в Одессе знали, что у Стаса можно достать любые, самые дефицитные записи. На этом он однажды и погорел - посадили за распространение пленок Александра Галича. Но ведь все знают, что тогда за политику не сажали, а сажали исключительно за спекуляцию или хулиганство. Поэтому статья была соответствующая. Отсидел четыре года на Белом озере, где Шукшин снимал «Калину красную»; когда освободился, принялся за старое.

Летом 1976 года он привез в Одессу Аркадия Северного. Решил записать его гитарный концерт. Но Аркадий поставил условие: без бутылки - никаких записей! Пришлось выполнить каприз маэстро. Начали запись: Аркадий выпьет рюмочку и песенку споет, выпьет вторую - еще песенку. Пока не осушит всю бутылку. Ставь следующую! А сам уже готов - аккорды путает, текст забывает и уже не поет, а хрипит. Получалось много брака. В итоге за неделю едва-едва бобину записали. Когда Ерусланов пригласил на запись музыкантов, то вообще начался период беспрерывного пьянства. Сам Стас к алкоголю равнодушен, но у музыкантов Аркадий нашел поддержку. Пришлось снять ему квартиру на Сахалинчике - в отдаленном районе Одессы. Теперь Ерусланов каждый день приезжал за ним на мотоцикле, записывал песни и отвозил обратно. Так за три летних месяца были записаны концерты Аркадия Северного с ансамблем «Черноморская чайка». Осенью того же года киевлянин Алексей Ильинский, приятель Ерусланова, вывез ненадолго Аркадия в Киев, где он с коллективом Григория Бальбера (автора песни «А без Подола Киев невозможен...») записал магнитеальбом «Бессарабка», больше известный как «Привет Киеву!».

Вернувшись в Одессу, Аркадий поселился у Вадима Коцишевского и прожил у него до зимы, записав еще несколько концертов с ансамблем «Черноморская чайка», или просто «Чайка». Обстоятельства вынудили его съездить на родину в Иваново, к сестре, которая тяжело болела. Аркадий привез ей дефицитные лекарства, немного погостил и отправился в обратный путь - ему позвонил из Ленинграда Маклаков и сообщил, что в Одессе Аркадия ждут, чтобы записать совместный альбом с Владимиром Шандриковым, автором и исполнителем своих блатных песен.

Осенью 1977 года Ерусланов и Коцишевский записали три альбома Аркадия Северного, Владимира Шандрикова с ансамблями «Бачула», «Виниту» и уже известной «Черноморской чайкой». Одесситы платили Северному хорошие гонорары, и когда в декабре он снова объявился в Ленинграде, на нем был хороший костюм, лакированные туфли и зонтик-тросточка как символ успеха и роскоши. Аркадий направо и налево угощал своих друзей и приятелей. Но это была лишь видимость благополучия, а в действительности - жить было негде (после развода, выписавшись из квартиры своей бывшей жены, он так нигде и не прописался), нигде не работал, и везде долги, долги, долги... Так что одесских гонораров хватило ненадолго.

Появление на свет знаменитых тихорецких концертов тоже характеризует Северного как человека, легкого на подъем, принимавшего любые приглашения, связанные с записью песен. Знакомый Маклакова Леонид Павлов - любитель качественных записей и хорошей аппаратуры - жил и работал в семидесятые годы в Магадане, где сдружился с первоклассным музыкантом и аранжировщиком, руководителем оркестра ресторана «Магадан» Анатолием Мезенцевым. Мезенцев в те годы занимался тем, что набирал на Большой земле музыкантов и певцов в магаданские рестораны. В разные годы у него работали Шуфутинский, Гулько, Могилевский и другие. Магнитофонный альбом блатных песен в исполнении Михаила Шуфутинского в сопровождении ансамбля «Встреча» и Анатолия Мезенцева (клавишные) уже тогда ходил по стране, подарив вторую молодость песне «Поспели вишни в саду у дяди Вани...».

Вскоре судьба разбросала всех по беду свету: Павлов уехал в Ленинград, Мезенцев, заработав на Крайнем Севере кругленькую сумму, вернулся в свой родной город Тихорецк, Шуфутинский эмигрировал в Америку. Так вот, Леонид Павлов и предложил однажды Мезенцеву пригласить Северного в Тихорецк для записи альбома. Через Маклакова разыскали Аркадия, и тот с радостью принял предложение. Вот почему концерт, записанный в Тихорецке в 1978 году, называют «А. Северный, магаданцы и анс. "Встреча". По сути, «магаданцем» мог называться только Анатолий Мезенцев, остальные же музыканты были местные. Из записанных песен скомпоновали несколько альбомов, и теперь они ходят по стране под разными названиями и разными датами. Популярность Северного была действительно всенародной. Пленки ходили по рукам, в ресторанах часто просили исполнить что-нибудь из Аркаши Северного. Но люди не знали его в лицо, ведь ни телевидение, ни кинематограф, ни пресса, естественно, не тиражировали его портретов.

Бывало так: подошли как-то Маклаков, Роменский и Северный к пивному ларьку выпить по кружке пива. Очередь огромная, стоять минимум полчаса, а пить очень хочется. Тогда Северный говорит: «Ребята, пустите без очереди, а я вам песни спою - не пожалеете!» Компания молодых здоровых парней разрешила, но пообещала: если не понравится получишь по голове! Аркадий расчехлил гитару и начал петь: Выпьем за мировую, Выпьем за жизнь блатную - Рестораны, карты и вино... Компания была явно тронута - понравилось. А когда уходили, один из парней спросил Маклакова: кто это пел?
- Северный.
- Северный?! Что ж ты молчал? - и парень, догнав Аркадия, попросил у него автограф и пригласил к себе в гости.

В ленинградском троллейбусе, битком набитом, Северный своим хриплым голосом произнес: «Граждане, разрешите пройти! Мы таки сейчас выходим!» Кто-то из пассажиров выкрикнул: «Это же Аркаша Северный!» - и весь троллейбус приник к окнам: «Где? Какой? Это тот, который блатные песни поет?»

При всей свалившейся на его плечи популярности Северный оставался человеком скромным и даже застенчивым. В новых компаниях бывал неразговорчив, замкнут, молчалив, но всегда дружелюбен. Наверное, алкоголь, давал ему чувство раскрепощения, был средством, которым можно на время заглушить боль обид и несправедливости. Многие ждали от него поступков и жестов, присущих героям его песен, и часто разочаровывались, не найдя этого в Северном. Иные могут подумать: как же так, при такой популярности и не «сделать» себе квартиру, машину, дачу! Быть бродягой, бомжом! Да я бы на его месте... И я отвечу таким: попробуйте. У многих получается - и песни петь, и на «Мерседесе» ездить, сейчас этим никого не удивишь. Но вспомните, какое тогда было время. Сейчас его называют застоем, а я бы назвал временем идеологической реакции, когда любое творчество, кроме партийного, подвергалось гонениям. Во-вторых, к моменту, когда к Северному пришла слава, алкоголь уже парализовал его волю и истощил организм. Ну а в-третьих, и это важнее всего, вряд ли Аркадий Северный думал о даче и машине, когда пел свои песни. Вероятно, в такие минуты его посещали другие мысли и чувства...

Репертуар Аркадия Северного насчитывал примерно тысячу песен - это очень много! Большую половину из них он знал наизусть. Как я уже говорил выше, у Северного была отличная память. К примеру, он не пользовался записной книжкой, а помнил все нужные телефонные номера наизусть. Кононов вспоминает, как однажды звонил своему приятелю из телефонной будки, а рядом стоял Аркадий. Кононов вслух произнес номер абонента, и этого было достаточно, чтобы Аркадий его запомнил навсегда и впоследствии сам им воспользовался, не наводя справки у товарища. Но всех песен не упомнишь, какая бы феноменальная память у тебя ни была. Некоторые песни Северный пел всего лишь раз с листа и больше к ним не возвращался. Пел практически все, что ему приносили: Высоцкого и Дольского, Вертинского и Галича, Алешковского и Лобановского, песни из репертуара Утесова, Лещенко, Козина, стихи Есенина и Саши Черного, а также сочинения невысокого уровня неизвестных авторов - жанр блатной песни очень демократичен и вмещает в себя и высокохудожественные произведения и графоманскую стряпню. Единственно, что он отвергает и с чем не хочет иметь никаких дел, - это политика. Однажды Северному подсунули низкопробные стишки антисоветского содержания:

Долой Советы, долой всю власть Советскую,
Долой правительство ЦК КПСС!
А мы надеемся на силу молодецкую,
В тиски железные зажмем большевиков...

Северный не стал петь эти стихи. Нельзя сказать, что его не устроил невысокий уровень предложенной ему «поэзии», грубая прямолинейность и плакатность содержания, - в блатной песне встречаются выкрутасы и пооригинальнее. Похоже, его просто не прельщала роль трибуна и бунтаря, а скорей всего, он почувствовал, что этот крамольный текст не имеет ничего общего с блатной песней, нарушает, так сказать, законы жанра. Но как бы ни был обширен репертуар, набранный и в Одессе, и в Питере, и в других городах, но он постепенно иссякал. Северный стал повторяться, петь «без листа» одни и те же песни, и Маклакова это обстоятельство не устраивало. Нужно было что-то придумать. Где-то отыскать свежие песни. Рыться в архивах в поисках дореволюционного и нэповского репертуара не представлялось возможным - кто тебе позволит копаться в советских архивах, если ты не из органов, не состоишь в каком-нибудь творческом союзе и у тебя даже нет ученой степени, а ты простой советский гражданин? Ездить по лагерям и собирать блатной фольклор - тоже бред. Чего доброго, за такие поиски тебя там и оставят. Значит, надо писать свои песни. Но поэтическим даром никто из всей компании не обладал. Никто, кроме... Владимира Роменского.

С Владимиром Роменским Маклаков был знаком еще с 1971 года - их познакомили общие друзья. А так как жили они неподалеку друг от друга - Маклаков на Большом проспекте, а Роменский на улице Олега Кошевого, то часто встречались на улице, в магазине или в других местах. Иногда Маклаков приглашал своего товарища поприсутствовать на записях - так, из чистого любопытства. Роменский приносил свои стихи, но до поры острой нужды в них не было.

Это была в основном лирика, очень личные стихи - размышления о жизни и превратностях судьбы сорокалетнего мужчины, кое-что уже повидавшего и познавшею в этом мире. Роменский не предпринимал никогда попыток опубликовать их - просто записывал в тетрадку и изредка читал своим друзьям. Родился Владимир Роменский 20 мая 1935 года в Ленинграде в «медицинской» семье - отец и мать были врачами. Отец ушел из семьи еще до войны, и Владимир в полной мере на себе испытал, что такое безотцовщина. В блокаду остались с матерью в Ленинграде - не смогли эвакуироваться. Когда закончилась война, пошел в школу, окончил десять классов. С 1955 по 1958-й служил в армии рядовым. Демобилизовался и пошел работать на завод электриком. В институт так и не поступил, не то чтобы не смог, просто не захотел - по характеру гордый и независимый, не любил, когда его экзаменуют. В компании всегда отличался угрюмостью и бунтарским нравом, но с друзьями был до сентиментальности открыт и привязчив. Очень ценил дружбу.

Что-то часто мне снятся друзья; Ни жены, ни любовниц не снится. Видно, в этом повинен сам я - Мне за сорок, и это не снится. И когда, просыпаясь, лежу С неоткрытыми с пьянки глазами, Я вот этими снами живу И опять я как будто с друзьями... Однажды он присутствовал на записи, где записывался Аркадий Северный. Атмосфера была веселая и непринужденная, но что-то не клеилось. Маклаков досадовал на то, что Аркадий уже по третьему кругу поет одни и те же песни. - Нужно бы что-нибудь новенькое, ребята! - сетовал Маклаков. - А эти песни уже мы записывали, и их все знают. Что толку, если мы в который раз запишем их? Творчества нету, новизны! - А давай попробуем на Володины стихи что-нибудь сочинить, - подал идею Резанов. - Мы ведь уже когда- то что-то его пели. Может, и сейчас получится... Роменский был не против, достал свою тетрадку - пожалуйста, берите. Правда, не знаю, что у вас из этого выйдет... Взяли первое же попавшееся на глаза стихотворение, подобрали нехитрую мелодию. Аркадий вооружился текстом, и запись пошла:

Петербурга зеркальные стекла
Моет мелкий, порывистый дождь.
Вся Россия слезами промокла,
И отсюда бежит кто-то прочь.

Променял кто-то русскую землю
На каштаны парижских полей,
Петербург под дождем будто дремлет,
Ну а дождь все сильней и сильней...

За «Петербургом» записали еще одну и еще. Правда, в стихах Роменского не было откровенного уголовно- воровского налета, но в них была искренность и простота, которая прекрасно гармонировала с тремя блатными аккордами. И работа опять закипела. Известно, что творческий процесс сближает людей - с этого момента Владимир Роменский стал полноценным членом группы. Он быстро сошелся с Северным, Резановым и остальными музыкантами. Теперь на записи он приходил не как посторонний слушатель, а как участник, непременно принося с собой новые стихи. В эти дни он сблизился с Аркадием, и они стали друзьями. Неоднократно Аркадий гостил у Роменского, оставался у него ночевать, а уж сколько было выпито и переговорено всего! В отличие от Аркадия быт Роменского был более-менее устроен: он жил в семье, работал (состоял в артели, которая промышляла выгодным в те годы неофициальным бизнесом - обивкой дверей дерматином), имел лишний рубль на обустройство жилья и на выпивку. Заразившись от друзей «магнитофонной» болезнью, он даже купил себе дорогой импортный магнитофон и записал на него своего друга. Но «делать деньги» на дружбе не стал, а слушал записи из чистого удовольствия. Любил песни грустные, старые тюремно-лагерные, которые Северный пел удивительно проникновенно и «с чувством». Под влиянием таких песен Роменский написал несколько стихотворений, которые впоследствии спел Аркадий. Самая яркая из них «Березы»:

Березы, березы, березы,
Вам плакать уж больше невмочь,
Горьки и скупы ваши слезы,
Как жизнь, уходящая прочь...

...Я видел березы с этапа;
Вы плакали кровью тогда,
А я, стиснув зубы, не плакал,
Но нас унесли поезда...

...Вся жизнь, словно сказка, с березами,
Мне снятся с березами сны,
Но с этими жуткими грезами
Я не доживу до весны...
СМЕРТЬ
Смерть. Емкое и неприятное слово. Тем более когда смерть приходит внезапно, когда ее меньше всего ждут. Автомобильная или авиакатастрофа, от пули или ножа бандита, в конце концов, от весенней сосульки, сорвавшейся с крыши и унесшей жизнь любимого нами человека,- такая смерть всегда несправедлива. Такая смерть подстерегает всех врасплох, неожиданно, из-за угла нанося ударсвоей жертве. Война, длительная болезнь, старость - это еще понять и принять можно, это неизбежно. И все равно мы надеемся, что смерть пройдет стороной, минует того, кто нам близок и дорог... Но когда в расцвете сил внезапно от сердечного приступа умирает мужчина - нам это непонятно, больно и обидно. Где же Высшая справедливость?!
Но может быть, мы не правы? Может быть, тот, кого мы считали сильным и здоровым, уже был давно и неизлечимо болен? Смеялся и пел, шутил и ругался, и на наш вопрос: «Как здоровье, старина?» - отвечал: нормально! Ну и слава Богу! - радовались мы и продолжали вместе с ним смеяться и петь.
Иной живет долго, до глубокой старости, и смерть никак не может прибрать его к своим рукам. И все вокруг даже начинают подшучивать: зажилсяде старый, и с невеселой улыбкой намекают, как запозднившемуся гостю, что, мол, пора и честь знать... А другой проживет жизнь короткую и яркую, как вспышка. Оставит после себя стихи и песни, сыгранные роли, хорошие и дурные поступки, многочисленных детей и вдов, армии друзей и врагов, легенды и слухи - все то, что вмещает в себя короткое слово Судьба. Такой живет в другом темпоритме, с другим ощущением времени и пространства, ему не хватает двадцати четырех часов в сутках. Он изматывает свой организм недосыпаниями и недоеданиями и часто компенсирует недостаток калорий алкоголем, приближая тем самым неизбежный роковой финал.
В России для этого во все века были созданы паи благоприятнейшие условия. Радость или печаль на душе, родился кто или умер - все сопровождается алкоголем, безграничным пьянством. Россиянину всегда ставилось в заслугу умение много пить. В России пьяного жалеют, ему уступают место в общественном транспорте, его вытащат из лужи и из сугроба, ему простят хамство и грубость. Многочисленные поэты воспели в своих произведениях пьяное русское застолье и ее величество Водку. Советские правители еще со времен Сталина поняли, что одурманенным сивухой обществом управлять легче, и возвели спаивание народа в ранг государственной политики. Вспомните, дешевая водка продавалась на каждом углу - в буфетах музеев и театров, в столовых и домах культуры, в широкой сети рюмочных и закусочных (старика до сих пор с теплотой вспоминают то время). Пролетарий, спеша на родной завод, пропускал недалеко от проходной пивка - «большую плюс маленькую вдогонку», в обед выпивал двести грамм родимой и уже после работы расслаблялся портвейном. Колхозники - те традиционно гнали самогон, а их власти наказывали и заставляли пить государственную водку. Военные и ученые баловались спиртиком, предназначенным для протирки разных узлов и деталей, а последние протирали ацетоном или вовсе игнорировали. Культурная - пишуще-ваятельно-рисующая - интеллигенция вообще пила все подряд, отдавая предпочтение дешевым напиткам, а дорогие марочные вина и коньяки глушила только с больших гонораров.
И вот при всей этой доступности спиртного - жесточайшая идеологическая реакция: запрещаются литература, поэзия, музыка, театр, живопись, история, философия. Их подменяют суррогатами партийного творчества - социалистическим реализмом придворных писателей, поэтов и художников. Миллионными тиражами выходят брошюрки впавшего в старческий маразм генсека «Малая земля», «Целина», «Возрождение» - их конспектируют школьники на уроках литературы. Лучшие выставочные залы отдаются «верным помощникам партии», преданно ваяющим и рисующим сталеваров, колхозниц и Вождя в кепке и без нее. В театрах идет бесконечная «Оптимистическая трагедия», в то время как в Театре на Таганке каждая премьера берется с бою. По радио и телевидению - революция, война, целина, ВАМ... ВАМ, целина, война, революция. Брежнев награждает космонавтов, писателей, ученых, рабочих и себя. Самая народная артистка поет: «Малая земля - великая земля!..» - и гладкий юноша с сияющими от счастья глазами готов выпрыгнуть из штанов - «Птица счастья завтрашнего дня прилетела, крыльями звеня». А Солженицына и Галича уже выдворили из страны, и их бывшие коллеги, задыхаясь в праведном гневе, поливают их грязью. Высоцкого замалчивают - нет у нас такого певца, и все тут! - а вся страна слушает его песни и в ненависти и бессилии сжимает, кулаки и от сознания того, что ничего нельзя изменить, пьет, пьет, пьет...
Какие же события произошли в стране в то десятилетие с 1970 по 1980 год? Дай Бог памяти! Все как в тумане. Помню, луноходы на Луну запускали, обратную сторону Луны сфотографировали - не впечатлило. Потом атомный ледокол «Арктика» спустили на воду, ВАМ строили, КАМАЗ... Комсомольские вожаки все подбивали молодежь в Тынду ехать - «Это время гудит - ВАМ! Строить завтрашний день нам!». Кого-то даже, помнится, уговорили.
Но ярче всего замомнилось то время, как время Великих свершений и Великих юбилеев. Что ни год, то юбилейная дата, съезд партии или день рождения «дорогого и любимого». Начались праздники с 1970 года - 100 лет Ленину. Потом в 1971 году исторический XXIV съезд КПСС. Потом Ленина поминали весь 1974 год. Но горевали недолго: в 1976-м страна отмечала ратными подвигами и трудовыми свершениями 70-летне «верного ленинца» - Леонида Ильича. И покатилось! В том же, 1976 году очередной и непременно исторический съезд КПСС. К тому времени Брежневу очень понравилось получать ордена и звания - и ему, конечно, дали маршала и утыкали звездами, как новогоднюю елку. А в 77-м мы уже всенародно отмечали 60-летне Октябрьской революции... Фу-у! Хватит. Надоело! От этих дат веет каким-то беспросветным идиотизмом и скукой.
Зато как мы веселились тогда! Правда, веселье наше отдавало вакханалией, а юмор, как правило, был черного цвета, но нам было весело. Какие тогда ходили анекдоты! Таких анекдотов сегодня уже никто не сочиняет.
Идет Брежнев по коридору Кремля, а навстречу ему товарищ Польше.
- Здравствуйте, товарищ Громыко! - говорит Брежнев.
- Леонид Ильич, я не Громыко, я - Польше! - поправлет его тот.
- Тогда до свидания...
Всякий, кто рассказывал анекдот про Брежнева, будь то даже ребенок или женщина, старался передать его манеру - шамкал, покашливал, чмокал губами и выражал на своем лице гримасу идиота, как мог.
Появились первые «чернушки» не известного еще тогда никому Олега Григорьева:

Дети в подвале играли в «гестапо».
Зверски замучен сантехник Потопов.
Вся еще жизнь у него впереди,
Если бы вытащить лом из груди.

Смех ли это? Скорее, нервные конвульсии человека и целого общества, доведенного до полного апофигизма жестокой идеологизированной системой, лицемерием властей, поголовной бедностью и пьянством.
Когда спивается и умирает от водки простой бродяга или бездомный алкаш, людей это обстоятельство мало трогает. Допился, голубчик, так тебе и надо! А когда уходит из жизни известная личность - артист или поэт,- этот факт вызывает в наших людях неподдельное, хищное любопытство. Все начинают охотиться за его пластинками, пленками, книжками, передают изустно небывалые факты его биографии. Все интересуются: отчего умер человек? И когда узнают, что от водки, как-то даже успокаиваются: ну, ясное дело - артист, все они алкаши... И немногих заботят причины этой истинно русской болезни.
Владимир Высоцкий, Олег Даль, Геннадий Шпаликов, Валерий Агафонов, Венедикт Ерофеев, Сергей Довлатов... Как много их в этом страшном списке! Остановилось сердце. Устало, пропустив через себя горечь несправедливого и жестокого времени. Сгорел организм, сожженный алкоголем. Улетела в небо душа, вырвавшись из телесного плена, где ей было так тесно.
Неплохо умереть в бою со знаменем в руках или закрыть грудью вражескую амбразуру. Красиво умереть на сцене в последнем акте! Хорошо также погибнуть за правое дело и спеть на прощание «Интернационал»... Но такая удача выпадает не всем. Смерть подбирает весьма негероические моменты для своего появления.
Ничто не предвещало плохого конца, когда Аркадий Северный решил принять ванну. Наоборот, все было нормально, очередной вечер сулил развлечения. Аркадий жил тогда у своих знакомых и собирался выйти «в свет» - его пригласили в одну интересную компанию. Приехал приятель - весь в костюме, галстук, веселый, как всегда. Вот хозяйка готовит что-нибудь закусить «на дорожку» - режет колбаску, сырок. Вот хозяин вызывает такси: как всегда - ждите через час. Можно расслабиться, принять ванну...
Рассказывает М.: «Все было хорошо... Мы приняли немного - по рюмашке. Аркадию захотелось принять ванну. Пожалуйста, принимай! Кто же против? Спрашиваю: тебе налить? А как же! - отвечает. Налили, конечно... Ну, выходи скорей, а то все выпьем - пошутили. Принесите сюда! - кричит из ванной. Вот, думаем, барин какой! Я ему принес рюмку. Вот... Водка холодная, даже рюмка запотела. На, говорю, поправься... Он берет ее, выпивает... Тут у него рука падает, рюмка - на пол, вдребезги!..»
Это легенда. Ее выдумали друзья, чтобы не рассказывать настоящей правды, которая грубее и некрасивее. Их понять можно. Они руководствовались пословицей: о покойнике или хорошо или ничего. Но мы должны рассказать и эту неприятную правду.
За год до смерти Аркадию Северному вшили ампулу, и он некоторое время не пил. В Москве, где он за ночные концерты заработал небольшую сумму, его обокрали. И похоже, обокрал кто-то из тех, кому он доверял. Это настолько потрясло Аркадия, что он решил покончить жизнь самоубийством - просто напиться, чтобы сработала вшитая ампула. Но ампула, по счастью, не сработала - Аркадий остался жив. Видно, это была советская ампула или над ним просто пошутили врачи. Это обстоятельство усугубило и без того тяжелое депрессивное состояние, в котором он находился. Аркадий ушел в запой - длительный и последний. Он почти ничего не ел, исхудал и осунулся.
В последнее время он нашел приют на квартире обойщиков-шабашников, куда привел его Роменский. Эта компания зарабатывала тем, что обивала двери квартир дермантином, имела, как правило, много заказов и, соответственно, денег. Водка и вино на столе не переводились. И без того нетрезвая жизнь Аркадия превратилась в бесконечную пьянку. На работу его не брали, а только угощали водкой.
После очередного пьяного застолья Аркадий лег на продавленную тахту и уснул. Во сне, вероятно, ему стало плохо - он хрипел и кашлял. Собутыльники не обратили на это внимания, утром собрались и ушли на очередную халтуру. А когда вернулись, застали Аркадия в очень плохом состоянии - он лежал, разметавшись на грязном матрасе, хрипло стонал, один глаз вылез из глазницы...
Кинулись звонить в «Скорую помощь». Пока она приехала, пока врачи брезгливо осматривали пьяное бесчувственное тело, пока довезли до больницы, время уже было потеряно. Видимо, и в больнице не спешили при- ступить к операции, глядя на затрапезный вид поступившего пациента - очередного бомжа и пьяницу.
В ночь с 11 на 12 апреля 1980 года от кровоизлия-ния в мозг умер Аркадий Дмитриевич Звездин, больше известный как Аркадий Северный - король блатной песни. Диагноз: гипертоническая болезнь с атероскле-розом и тяжелая форма дистрофии.
12 апреля страна отмечала День советской космонавтики. По телевизору показывали Гагарина, Титова, Терешкову, Королева, космические спутники и корабли, мастера советской эстрады радовали публику в концертных залах. А на загородной даче девятилетняя Наташа Звездина и ее мама вздрогнули от неожиданного и громкого удара - это обшарпанная семиструнная гитара сорвалась с гвоздя, упала на пол и раскололась...

СЕГОДНЯ его уже почти забыли. Да и осталось от него очень мало - ни книжек, ведь он не поэт, ни фильмов, ведь он не актер, только магнитофонная лента с записями. С записями песен - раньше их называли блатными, сейчас все больше именуют "русским шансоном". Аркадий Северный, безусловно, самый знаменитый и самый лучший исполнитель этих песен, когда-то он был безумно популярен. Сейчас даже те, кто слушает, скажем, Ивана Кучина или Катю Огонек, почти ничего не знают о его судьбе. Аркадий Дмитриевич Звездин родился 12 марта 1939 года в городе Иванове. Учился в Ленинградской лесотехнической академии имени С.М. Кирова на планово-экономическом факультете, служил в "Союзэкспортлесе". Конечно, любил и умел петь, играл на семиструнной гитаре. Пел все - от джаза до народных песен, пел и "блатные песни". Случайно его заметил ленинградский "теневой бизнесмен" (теперь бы его назвали продюсером) Рудольф Фукс, сделал первые записи. Вышло что-то удивительное! Такого голоса не было ни у кого, так "одесские песни" не исполнял ни один натуральный одессит. Потом у Северного появился и этот псевдоним - Северный, появились другие "продюсеры", он стал петь уже не только под гитару, но и с оркестром, за несколько лет до смерти побывал и в городе Одессе, о которой так много спел. Блатная песня не конкурировала тогда с бардовской, а существовала параллельно. С одной стороны, более подпольно, с другой - более открыто, ибо ее пели не только у костра, но и в ресторанах, не только под гитару, но и с оркестром. Исполнителей было много: Северный, так называемые "Братья Жемчужные", Шандриков, Шеваловский, Беляев, впоследствии эмигрировавшие Шульман, Шуфутинский, Токарев. Кстати, Николай Резанов, руководитель и сейчас успешно существующих "Братьев Жемчужных", когда-то выступал в составе ансамбля "Добры молодцы" с Юрием Антоновым и под руководством Всеволода Левенштейна, впоследствии знаменитого Севы Новгородцева. Именно с "Братьев Жемчужных", именно с альбома, который так и назывался - "Памяти Северного", началась в 1982 году всесоюзная известность Александра Розенбаума. Жив и относительно успешен Константин Беляев ("Я сегодня очень-очень сексуально озабочен..."), кстати, действительно одессит, действительно сидевший, к тому же и автор многих из исполняемых им песен. Он все-таки выпустил компакт-диск, выступает с концертами, недавно зашел и в "Нашу гавань" к Успенскому. Жив и Владимир Шандриков, но он живет в Омске, пенсионер, ему не до песен. Если барды (а с ними и Галич с Высоцким) зовут своим предтечей Александра Вертинского, то Северный и его коллеги - Утесова. В этом, по сути, единственное различие между бардовской песней и блатной. Но очень важное. Послушайте на досуге Вертинского и Утесова и поймете, кто вам ближе - Елена Казанцева (и у нее есть несколько если не блатных, то "блатных" песен) или Вика Чинская, Виктор Луферов или Михаил Шелег (автор, кстати, единственной и потому лучшей пока книги об Аркадии Северном). Да что там барды! Вот Анатолий Лукьянов, герой ГКЧП, пишет: Над "Матросской тишиной" - синева. Опадает еле слышно листва. Где-то Яуза шуршит у оград. Где-то песнями рыдает Арбат. Что это? Чистый блатняк! В качестве примера могу привести современного шансонного автора, Андрея Школина: Над Воронежской тюрьмой - тишина. Мне на решке улыбнется Луна. Отпусти меня, начальник, домой. Я давно не видел мамы родной. У кого лучше? Трудно сказать, но то, что жанр один и тот же - это определенно. Об Аркадии Северном ходило много легенд. Самая глупая - в фильме "Неуловимые мстители" именно он сыграл роль незабвенного Бубы Касторского. Легенды традиционные и устойчивые, некоторые и сейчас в это верят: Северный - одессит, знавший еще Беню Крика и дававший уроки воровского искусства и игры на гитаре Утесову; старый зек, двадцать девять лет отсидевший и живущий отшельником в Магадане; эмигрант, воевавший с большевиками, и прочее. Многие, кстати, считали, что ранние, блатные песни Высоцкого написаны им под влиянием Северного. Скорее наоборот: Высоцкий - как явление Магнитиздата - появился раньше Северного, к тому же Северный пел некоторые песни Высоцкого. Самая красивая из легенд: песню "Здравствуй, чужая милая" написал именно он, Аркадий Северный. Увы, Северный был чистым исполнителем, хотя многое из того, что он пел, действительно как будто им написано. Отчасти так и было - только не он писал, а про него писали, для него писали. Судьбу же его правомернее всего сравнить с судьбой еще трех человек, ставших символами России второй половины XX века: Владимира Высоцкого, Венедикта Ерофеева и Алексея Охрименко. Высоцкого знают все, Ерофеева теперь тоже знают почти все, Охрименко и сейчас почти неизвестен. Между тем именно Охрименко вместе с товарищами (Сергеем Кристи и Владимиром Шрейбергом) написал самые известные народные песни нашего века: "Я был батальонный разведчик", "Жил-был великий писатель Лев Николаич Толстой", "Благодаря Шекспиру я потерял квартиру" etc. Именно в этой странной известности (песни знает вся страна, а автор или исполнитель живет никому не ведомый, в бедности, кое-как) сходство Северного и Охрименко. Что касается Высоцкого и Ерофеева, то у них сходство с Северным касается еще и смерти - все умерли от водки. А ведь они не только ровесники (Высоцкий и Ерофеев - 1938 года рождения, Северный - 1939-го), Веничка Ерофеев (персонаж) и Аркашка Северный (псевдоним) возникли, в сущности, одновременно: в 1970 году Ерофеев написал "Москву-Петушки", в самом конце 60-х появились первые магнитофонные записи Аркадия Северного. Северному меньше всего повезло и с прижизненной известностью, и с посмертной славой: при жизни он был знаменит всего последние пять лет, а после его постарались забыть - уж слишком непривлекателен жанр. Потому 60-летие Высоцкого в 1998 году шумно праздновала вся страна, 60-летие Ерофеева отмечали и возведением памятника (как оказалось, на один день), и телемарафоном. 60-летие Северного в прошлом году никто, кроме оставшихся поклонников, друзей и родственников, похоже, не отмечал. И памятника ему, полагаю, никто, нигде и никогда не поставит. Так что это именно про него пел Высоцкий: "Не поставят мне памятник в сквере..." Между тем, артист этот был поистине великий. Шаляпин блатной музыки. Теперь о самом тяжелом, о смерти. И Ерофеев, и Высоцкий, и Северный знали, что делают, пили потому, что хотели пить и не могли не пить. Это их выбор, сознательный и губительный. Каждый живет по-своему. Кто-то пьет залпом и не закусывая, не чувствуя даже вкуса, но сразу ощущая эффект. Это его право, его путь, не надо обвинять друзей, жену и правительство. Аркадию Северному совсем "не повезло" в смерти. Писать об этом тяжело, это та правда, говорить которую совсем нелегко и очень неприятно. Приведу поэтому фрагмент упомянутой уже книги Михаила Шелега, где автор говорит как раз о последних часах и минутах певца: "Кинулись звонить в "Скорую помощь". Пока она приехала, пока врачи брезгливо осматривали пьяное бесчувственное тело, пока довезли до больницы, время уже было потеряно. Видимо, и в больнице не спешили приступить к операции, глядя на затрапезный вид поступившего пациента - очередного бомжа и пьяницу. В ночь с 11 на 12 апреля 1980 года от кровоизлияния в мозг умер Аркадий Дмитриевич Звездин - король блатной песни. Диагноз: гипертоническая болезнь с атеросклерозом и тяжелая форма дистрофии".

Воспоминания Владислава Ващенко, трижды Лауреата бывшего Советского Союза, композитора-песенника, аранжировщика. Мы жили в те года и не думали, что когда-то придется об этом рассказывать. Приятно, что кто-то ещё помнит и чтит память людей, сегодня уже Великих; а тогда мы просто играли и пили водку с Аркашей, не думая, что превращаемся в историю. Моё первое знакомство с Аркадием произошло 7 сентября 1977г., на записи концерта с ансамблем "Черноморская чайка".

Мы писали этот концерт 2 дня, я помню это точно, так как 8 сентября, в 10.30 утра, у меня родилась первая дочка Виктория, и я должен был подъехать в роддом утром. Вот так я познакомился с Аркадием Северным. Ему очень понравилась моя игра. Я был клавишником, и остаюсь им по сей день. Писал нас в Одессе Вадик Кацишевский, с которым я ещё долго после смерти Аркаши писался с различными исполнителями. Со Стасом Еруслановым, кажется, приходилось пару раз встречаться, не помню только, какие это были концерты. Но помню, что какой-то концерт Кацишевский и Ерусланов были вместе. Как правило, квартиры для записи снимал Кацишевский, где придется. Я тогда и не понимал, что это за концерты вообще, тогда мы просто всё это называли "Запись". Мы ведь по началу не сильно понимали,что вообще происходит с этими записями.

Наверное, Кацишевский нас просто тихонько подгружал. На наших записях репетиций, как правило, не было. Мы приходили, рассаживались, Кацишевский долго настраивал аппарат. Писал он нас на бобинный "АКАI" , и ещё у него был один магнитофон, тоже японец, назывался на букву "D". Пульт у него был самопальный. Вадик работал на Харьковском радио-заводе и мог достать любые детали. Мне он достал тогда прямо с завода "Романтику-115", которая у меня по сей день работает... Затем напевалась песня, и тут же говорилось: кто играет вступление, кто проигрыш и т.д. Но, как правило, в процессе записи всё было по другому, и Аркаша сам показывал рукой - кому играть проигрыш. Правда, позже Кацишевский сделал заказ Мише Беленькому (скрипачу), чтобы тот подготовил ноты последующего концерта. Это был, кажется, единственный раз, когда действительно хоть кто-то знал, что дальше играть. Но за это нужно было платить, и Вадик в дальнейшем отказался. Репертуар подбирал Кацишевский сам, но где он брал тексты - этого я не знаю. Какие-то он писал сам. Обычно первая сторона бобины была более качественно сыграна и спета, а вторая - как Бог даст, потому что после первой стороны начинался обед, и все музыканты с нетерпением ждали этого момента. Это было 3-4 бутылки водки, консервы, докторская колбаса, плавленый сыр, вода. Поэтому Кацишевский в дальнейшем перешёл на "обед" после записи. После окончания все с огромным удовольствием надевали наушники и слушали, так как "АКАI" была декой высокого класса. Не могу говорить точно, но кажется порядка 2-х тысяч рублей она тогда стоила. Магнитная лента была "Basf" 525 метров.

Помню, во время записи одного концерта Аркаша уже не мог попадать, музыканты сердились, хотели идти домой. Кацишевский вообще часто взрывался, - как правило, каждый концерт не обходился без скандала. Так и тут - он выхватил текст у Аркаши, и спел песню сам. Так и оставили. Состав периодически обновлялся, но основной костяк это были: Гитара - Володя Спекторский. Бас -Жора Спирин -покойный или Александр Белый. Саксофон - Борис Добровольский или Сима Кандыба - уехали в Америку. Органист - Фима Король (несколько концертов,потом уехал в Америку) и я -Влад Ващенко. Барабаны -Игорь Демешкан (покойный), Петя Ройтман. Труба -Петя Вайман (в Америке). Кларнет - Жора Горовенко (покойный) Скрипач - Миша Беленький (в Америке). У меня сохранился концерт"6+1", я также являюсь участником этого коллектива.

В принципе, это вся "Черноморская чайка", так как гитарист Володя Спекторский и барабанщик Петя Ройтман уехали тогда, кажется в Ленинград, а Аркадий приехал и мы взяли другого барабанщика и гитариста.Несколько концертов мы записывали прямо у меня дома. Помню, как-то мне Аркаша мне говорит: "Купи у меня перстень серебряный". Перстень был с гравюрой, две большие заглавные буквы "АС". Аркадий просил за него 70 рублей, тогда это были приличные деньги (для сравнения: мы писали целый день концерт, и Вадик Кацишевский нам платил по 25 руб.). Я тогда отказался. Это был его именной перстень, и, конечно, сейчас можно об этом пожалеть, но тогда мне было 22 года. После Аркашиной смерти мы стали записываться с Евгением Оршуловичем. У меня сохранился один концерт на бобине. Группа называлась "3+1". В этом концерте я играю на аккордеоне, Борис Осельский - на бас-гитаре, и барабанщик - Марик-хромой, который впоследствие сдал нас ментам.

Но Коцишевский выкрутился в очередной раз, хотя фонотекой пострадал серьёзно. В этом концерте я исполняю песню "Кафе Фанкони", потому что Женя после кира уже был не в состоянии что-то петь. Кацишевский орал и бросал всё на пол, тогда я попробовал, и Вадику понравилось. Так и оставили. С Евгением Оршуловичем я много работал в Одесском парке КиО "им. Ленинского комсомола", и его жена Валя тоже принимала участие в некоторых концертах; пила она, правда, тоже сильно. После смерти Оршуловича она не могла жить в этой квартире и, кажется, уехала из Одессы к сестре в Россию. Судьба её не известна, как мне и не известна судьба Кацишевского, а раньше мы довольно тесно общались. Только недавно мне друг сказал, что, оказывается, писался Женя под псевдонимом "Владимир Сорокин". Для меня это была новость.

Я с Женей проработал в парке до самой его смерти и знаком был с конца 70-х годов. В парке он работал конферансье, вернее сказать, сначала он работал в филармонии, много гастролировал со своей Валей, она пела в оркестре; а потом, когда из филармонии ушли, Женя попал в парк, бюро "Досуг", где работал долгое время. Помню, Женя Оршулович вёл концерт, на котором выступал Михаил Жванецкий и говорил тёплые слова в адрес Жени. Они были знакомы. Женя сильно пил вместе с Валей, у него открылось кровотечение (язва). Привезли в Областную больницу на Слободке, ну, и не спасли. На похоронах я не был... Похоронен Оршулович в Одессе на Северном кладбище. Вот вкратце и всё, может быть, есть какие то неточности, так как память, по прошествии стольких лет, всё-таки может подводить. На сегодняшний день я живу и работаю в Одессе. По прежнему являюсь профессиональным музыкантом, аранжировщиком. Имею хороший коллектив. Пишу песни различного характера, хотя шансон не забываю, и в моем репертуаре наберётся штук 10-15 таких песен, хотя это почти ничто...

На сегодняшний день поклонники творчества Аркадия Северного прочно и окончательно разделились на два лагеря:

1) Любители, коллекционеры и продолжатели традиций – те, кто трепетно собирают концерты, шумно обсуждают на форумах скрипки в третьем такте и тд, и тп. Те, кто правдами и неправдами собрал записи и плотно сел на них, обмениваясь только с «равными» и «достойными». Те, кто ругают всех издателей за тот или иной вариант изданного концерта, мол, не то, не так и не туда. Те, кто критикует все публикации о Северном и тех же «Братьях Жемчужных». Они своих материалов не создали и не создадут (ну, иногда пишет эссе и заметки из категории «Как я не встретился три раза с Л. Н. Толстым»), чтобы навести в той сумятице и путанице, что твориться вот уже 27 лет в связи с именем легендарного шансонье и его друзей. И эта шумная категория граждан (не вся, но бОльшая ее часть) очень дружно и уверенно ДОМЫСЛИВАЕТ и ПРИПИСЫВАЕТ второй категории некие утверждения, заявления и мнения, которые никто и не собирался делать.

2) Есть другая категория людей, совершенно противоположная, которая не критикует, не обсуждает и … Просто издает за СВОЙ счет диски, пишет и публикует статьи (которые первая категория бессовестно ворует и публикует без разрешения авторов, при этом поливая их грязью). Интересуется жанром, пытается рассказать о нем другим, делает сайты, публикует фотографии, собирает архивы и всегда готова поделиться этим с ближним своим. Да, не всегда бескорыстно, но – поделиться.

Книгу Михаила Шелега «Две грани одной жизни» не пнул и не поругал только ленивый (кстати, публикуется она на большинстве сайтов без разрешения автора), а она выдержала за 11 лет аж три издания. Да, есть более подробная и полная по информации книга Игоря Ефимова и Дмитрия Петрова «Аркадий Северный: Советский Союз», которой тоже не удалось избежать ошибок и неточностей, но… священную корову не ругают и будет сиротой тот, кто напишет хоть какие-то уточнения и замечания. Мой личный низкий поклон авторам книги, я представляю (хотя бы частично), какой труд был проделан, сколько времени потрачено и сколько народу опрошено. Итог? Книга легла в ящик стола и будет там еще какое-то время. Как ни странно и не прискорбно, но армия яростных поклонников и почитателей Аркадь Митрича не смогла объединиться и сброситься на издание. Цифра? Ну, думаю не более 1000-1500 евро, то есть с носа по 50 и книгу можно было бы увидеть и подержать в руках. Так что же никто не скинулся? Что ж никто не помог издать?

Тишина в зале.
Зато дружно собрались и в пику Фрумину решили создать свой альтернативный фестиваль памяти Аркадия Северного, чтобы издавать потом итоговые диски. Если честно – бред полнейший. Зачем? Кому это нужно? Фестиваль Фрумина – большое дело, да, он коммерческий, а что, должен быть убыточен и в угоду «коллекционерам и почитателям»? Главная задача фестиваля – показать то лучшее и новое, что случилось в жанре за год, по мнению УСТРОИТЕЛЕЙ фестиваля и никого другого. Или что-то не так, или вы против?! Человек делает ДЕЛО, делает сам, ни у кого из вас не просит не помощи, ни денег. Хорошо или плохо – мнения разделились, но факт остается фактом – он делает. Не разоблачает, не полемизирует, не ноет – ДЕЛАЕТ.

Когда кто-то начинает биться в падучей и упрекать издателей в том, что не издан тот или иной концерт исполнителя из «лохматых» 1970-х годов, которые еще живы и записывают некие «бессмертные» произведения в домашних студиях. А искренне полагаете, что издатели должны издавать в убыток себе?! Издательство и издатели, это, прежде всего, бизнесмены, они кормят рабочих, кормят себя и свои семьи, платят налоги и авторские. Вам это в голову никогда не приходило? Мне было забавно услышать, как один коллекционер пытался уговорить известного «косаря» издать концерт «легенды» из 1970-х, который отошел от дел, живет в южной глубинке и кропает «нечто фантастическое». Господа, а кому это нужно?

По большому счету – диски Аркадия Северного (думаю, он бы понял меня) – на большого любителя и ценителя, это уже не коммерческий проект. И если кто-то издает это в серии и цивильно – да скажите вы ему «спасибо» и идите своей дорогой. Я не раз предлагал – взяться и издать красиво с буклетом любой концерт, выкупить оригинал у обладателя и сделать. В ответ – традиционная тишина. Сидят «коллекционеры на своих оригиналах и первых копиях, никому не дают, цифруют вкривь и вкось, мня себя великим звукорежиссерами, чем убивают первозданный звук и прелесть живых концертов. Любое дело должны делать ПРОФЕССИОНАЛЫ!!! Сидите, ждите, когда все обсыплется и придет в негодность. Много пишут и дискутируют о каталоге концертов «Братьев Жемчужных», домысливают за автора, придумывают какие-то версии, приводят самодельные цитаты. А что ж никто не сделал новый за те 3 года, что он существует и БЕЗ РАЗРЕШЕНИЯ И ВЕДОМА АВТОРА был перепечатан на сайтах и журналах? Что ж за столько лет никто из вас не написал ПРАВИЛЬНОЙ и ПОЛНОЙ биографии столь любимого вами всеми Аркахи (как вы любите писать и говорить – с ним пила и была знакома половина обитателей сайтов и форумов) Северного, никто не сделал полного каталога? НИКОГДА я не претендовал ни на истину в написании, ни на правильность.

Написанное - МОЯ ТОЧКА ЗРЕНИЯ, она субъективна и, может быть, неверна. Не нравиться – не читайте, скажите в глаза и идите дальше с миром, а не шепчитесь за спиной, вынося «громкие» вердикты. Когда выходила книга «Русский шансон: люди, факты и диски», помогала малая толика людей, их имена в книге есть, правда другая толика, еще не читая рукописи и самой книги, грозила судами и преследованиями за плагиат. Итог? Всем привычная тишина…. Хотя, нет, было заявление одно из уст одно коллекционера с юга: - Книга плохая, неграмотная…. Я ее не читал и в руки не возьму. Хорошая и удобная позиция: «Мы не читали Пастернака, но роман его осуждаем». Вы обалдели что ли все от весны и мании величия? Биография человека не может являться чей-то собственностью!!!! Или вам, как малым детям, и это нужно разжевать?! Преклоняюсь перед маленькой хрупкой девушкой из Сибири – Таней Павловой, которая собрала материалы книги о Сергее Коржукове, уговорила его маму отдать ей рукопись воспоминаний о сыне и издала САМА за СВОЙ счет небольшим тиражом. Не просила денег, не причитала, а просто СДЕЛАЛА. Танечка, низки поклон тебе за это. Где ж были горе-коллекционеры и почитатели, что ж никто не помог, не оценил, не сказал доброго слова об этой книге?! Велик Аркадий Северный, несомненно, но никто по сию пору не сделал анализа его феномена, не понял его сути. А, может, ничего и нет, просто сами себе все придумали? Был грамотный проект «великих косарей», которые нашли воплощение свои идей в человеке, которому в какой-то степени было вообще все до звезды.

Да, он хотел славы и признания, но не туда его повело, не туда его подтолкнули, никто не остановил. Не удержал. Короткий век с 1974 по 1980 год и все и вот уже 27 лет легенды и славы, легенды в буквальном смысле – столько легенд и слухов не было и нет ни об одном подпольном певце. Впрочем, никто столько записей и не оставил. А то, что всплывает периодами – тоже продуманный ход, попытка разжечь костер очередного интереса?! Уж больно смахивает на грамотную пиар-кампанию. Думается, что есть сегодня два основных, скажем так, хранилища концертов Аркадия Северного, оба они в России, возможно, есть три, и все они работают слаженно и согласованно. В последние годы «новые» записи появлялись всегда из одних и тех же источников и в одном и том же качестве – превосходном. Сначала, сборки и нарезки концертов, чтобы привлечь внимание, потом – полные версии, далее – еще более полные версии. Вот об этом вы ни разу не подумали? Не проанализировали?! А ОЧЕНЬ интересное можно накопать!!!

И повисла тишина зале.
Через два года будет юбилей – 70 лет Аркадию Дмитриевичу Северному-Звездину. Что ожидать? Ну, найдется еще пара концертов, может быть ему, наконец-то, поставят памятник. Хотя, ставить его или не ставить – это дело вкуса и частное мнение. Можно просто купить место в Питере или взять в аренду, да поставить памятник, только НИКТО этого не сделает, поворчат на форумах и сайтах, перемоют кому-нибудь косточки да пойдут по своими делам. Ну, может какая книга выйдет, может фильм снимут. И все, жизнь течет, все меняется и у каждого времени свой герой. Другое время на дворе, увы, другой век, более простой, прагматичный и быстросъедающий своих новых кумиров.

CD
Аркадий Северный - Аркадий Северный и ансамбль Аэлита (1977)
Аркадий Северный - Аркадий Северный и ансамбль Обертон (1976)
Аркадий Северный - Аркадий Северный и ансамбль Сброд (1976)
Аркадий Северный - Аркадий Северный и ансамбль Химик, 1-й концерт (1978)
Аркадий Северный - Второй тихорецкий концерт (1979)
Аркадий Северный - Колода Карт (1979)
Аркадий Северный - Первый концерт с ансамблем Братья Жемчужные (1975)
Аркадий Северный - Проводы 1977 года (1977)
Аркадий Северный - Тихорецкий концерт 2 CD (1979)
Аркадий Северный - Третий одесский концерт (1976)
Аркадий Северный - Финалы (1975)
Аркадий Северный - Шестой концерт с ансамблем Черноморская чайка (1976)
Аркадий Северный 1995 Возвращение (Ремикс)
CD рецензии
13 фестиваль памяти А. Северного (10.04.2008 г. Санкт-Петербург) 2008 г. ча ...
Аркадий Северный (mp3)
Аркадий Северный «Господа офицеры» 2008
Аркадий Северный «Мой Ленинград» 2008
Аркадий Северный «Моя Одесса» 2008
Грампластинки
Памяти Аркадия Северного
Концерты
Международный музыкальный фестиваль "Черная роза"
Магнитоальбомы
Аркадий Северный - 1963 Аркадий Северный
Аркадий Северный - Анаша. Неизвестная Запись У Фукса
Аркадий Северный - В Узком Кругу (Анекдоты И Песни)
Аркадий Северный - Голый Бесполый Ветер
Аркадий Северный - Для Жоры Миргородского
Аркадий Северный - Запись Для Друга Рудика
Аркадий Северный - Запись С Г.Сечкиным-1
Аркадий Северный - Запись С Г.Сечкиным-2
Аркадий Северный - Запись У В.Васильева
Аркадий Северный - Запись У Раменских
Аркадий Северный - Запись У Славы Андреева
Аркадий Северный - Запись У Стаса Ерусланова
Аркадий Северный - Запись У Юрия Николаевича (Москва)
Аркадий Северный - Концерт Серии А
Аркадий Северный - Музыкальный Ответ В.Высоцкому У Р.Фукса
Аркадий Северный - На Дне Рождения Дочери Фукса-1
Аркадий Северный - На Дне Рождения Дочери Фукса-2
Аркадий Северный - На Стихи Русских Поэтов (Ухарь-Купец)
Аркадий Северный - На Стихи Шандрикова
Аркадий Северный - О Шансонье И Шансоньетках
Аркадий Северный - Поговори Со Мною, Мама
Аркадий Северный - Посвящение Вертинскому С Жемчужными
Аркадий Северный - Проститутка Буреломова
Аркадий Северный - Прощание С Одессой
Аркадий Северный - С Анс 6+1. Николаевский Трамвай
Аркадий Северный - С Анс Светофор
Аркадий Северный - С Анс. 4 Брата И Лопата. Памяти Кости-Аккордеониста
Аркадий Северный - С Анс.Черноморская Чайка. Я Пришел На Карнавал
Аркадий Северный - С Ансамблем Аэлита
Аркадий Северный - С Ансамблем Казачок
Аркадий Северный - С Ансамблем Химик
Аркадий Северный - Северный У Писарева 1
Аркадий Северный - Северный У Писарева 2
Аркадий Северный - Северный У Писарева 3
Аркадий Северный - Северный У Писарева 4
Аркадий Северный - Северный У Фукса-1
Аркадий Северный - Северный У Фукса-2. Окончен Срок (О Московском Дне)
Аркадий Северный - Северный У Фукса-3
Аркадий Северный - Северный У Фукса-4. Три Молодчика
Аркадий Северный - Сен Луи
Аркадий Северный - Тетя Шура
Аркадий Северный - Тихорецкий Концерт Под Гитару
Аркадий Северный - У Рудольфа Фукса 5
Аркадий Северный - У Юры - Таксиста
Аркадий Северный - Увяли Розы. С Костей-Аккордеонистом И Сашей Резником
Аркадий Северный - Херсонский Концерт
Аркадий Северный - Эх Люблю Блатную Жизнь. Запись На Квартире В.Смирнова
Аркадий Северный 1971 Дуня Чумовая
Аркадий Северный 1971 Член Ты Мой Опавший
Аркадий Северный 1972 Воспоминания О Старой Одессе И Петербурге
Аркадий Северный 1972 Идут На Север
Аркадий Северный 1972 Музыкальный Фельетон. Программа Для Госконцерта.1 час ...
Аркадий Северный 1972 Музыкальный Фельетон. Программа Для Госконцерта.2 Час ...
Аркадий Северный 1972 У Фукса. Помню Я
Аркадий Северный 1974 1-Й У Калятина. Тихо Табор Цыганский Уснул
Аркадий Северный 1974 Для Импресарио
Аркадий Северный 1974 Фартовый Яд, С Анс.П.У.А.Резника
Аркадий Северный 1975 2-Й Гитарный У Калятина
Аркадий Северный 1975 Концерт Перед Ноябрьскими Праздниками
Аркадий Северный 1975 Тихо Табор Цыганский Уснул
Аркадий Северный 1976 Крестные Отцы
Аркадий Северный 1976 На Проспекте 25 Октября
Аркадий Северный 1977 К-Т С Ленинградским Диксилендом
Аркадий Северный 1977 Проводы 1977 Года
Аркадий Северный 1977 С Анс. Обертон-1
Аркадий Северный 1977 С Анс. Обертон-2
Аркадий Северный 1977 У Коцышевского Под Гитару
Аркадий Северный 1977-1980 Совместно С Софьей Калятиной На Ее День Рождения
Аркадий Северный 1978 С Анс. Братья Жемчужные 29 Апр.1978
Аркадий Северный 1978 С Кацышевским 2
Аркадий Северный 1979 10-Й Юбилейный Концерт
Аркадий Северный 1979 12 Марта Концерт У В. Шорина Для Константина Яковлева
Аркадий Северный 1979 Божья Обитель
Аркадий Северный 1979 Запись Для К.Яковлева
Аркадий Северный 1979 Привет Киеву При Уч. Г. Бальбера
Аркадий Северный 1979 У В.Кривого Под Гитару Моему Другу К.Яковлеву (12.03. ...
Аркадий Северный 1979 У Марины Антонченко Сестры Рудика
Аркадий Северный 1979 У Славы На Калужской
Аркадий Северный 1980 Олимпийский Концерт С Бр. Жемчужными И Анс. Трезвость
Аркадий Северный И Братья Жемчужные "На Проспекте 25-Го Октября"
Аркадий Северный И В.Коцишевский "Гитарный Концерт" №1
Аркадий Северный С Анс. "4 Брата И Лопата. Памяти Кости-Аккордеониста"
Аркадий Северный С Анс. "4 Брата И Лопата. Третий Одесский Концерт"
Аркадий Северный С Анс. "6+1"
Аркадий Северный С Анс. "Аэлита"
Аркадий Северный С Анс. "Встреча"("Магаданцы")
Аркадий Северный С Анс. "Казачок"
Аркадий Северный С Анс. "Крестные Отцы"
Аркадий Северный С Анс.Альбиносы
Аркадий Северный "Запись У Д.Калятина" №1
Аркадий Северный "Концерт У Д.Калятина Перед Ноябрьскими Праздниками"
Аркадий Северный "На Стихи В.Шандрикова"
Аркадий Северный "Привет Киеву"
Аркадий Северный "Соло Для Двух Гитар"
Аркадий Северный "Тихорецкий Концерт. Песни Под Гитару"
Аркадий Северный "У Славы Маслова"(А.Терца)
Аркадий Северный "У Стаса Ерусланова"

Аркадий Северный, Советский Союз!

Самиздат, 2007
Аркадий Северный, Советский Союз!

Вашему вниманию предлагается окончательный вариант книги "Аркадий Северный, Советский Союз!"
Мы не называем это "вторым изданием" или "новой редакцией". Дело в том, что текст, опубликованный нами в апреле 2006 года, не являлся ни первой редакцией, ни первым изданием. Пожалуй, наиболее подходящим определением для него был бы современный программистский термин "бета-версия".
Тот текст был опубликован, можно сказать, для "обкатки". Точнее – для общественного обсуждения, в результате которого смогут быть выявлены какие-то ошибки, уточнена трактовка спорных моментов, а также появятся ранее не известные факты. Так и получилось. И вот теперь мы можем предложить вашему вниманию исправленный "релиз".
Конечно, и он не является истиной в последней инстанции. Нет сомнения, что и факты и трактовки еще будут всплывать и всплывать. Это процесс практически бесконечен... И мы не собираемся постоянно править и править текст книги, вдогонку за всеми этими "обновлениями ". На нынешнем, исправленном варианте мы и поставим точку. В нынешнем виде книга фиксирует наши сегодняшние (т. е. по состоянию на начало 2007 года) знания о жизни и творчестве Аркадия Северного. И этим ее задача, собственно, и исчерпывается. Все остальное, – как новые факты, так и какие-то новые идеи или концептуальные взгляды, – это уже задачи для другой книги.
Вероятно, читатели помнят, что в послесловии, написанном в апреле 2006, один из нас сокрушался как раз по поводу недостатка идей и концепций в нашей книге... Что ж, надо признать, что и в новом тексте их особо-то не прибавилось. Но вторично стенать по этому поводу, конечно, незачем. Исправленная фактография – тоже неплохой результат. Пусть даже она исправлена лишь частично, и может, все это будет еще не раз опровергнуто. Тем, кто придет за нами, еще есть над чем поработать.
Хочется верить, что такие люди обязательно найдутся. Пожелаем им удачи!

10 марта 1939 года в Москве начал свою работу исторический XVIII съезд Всесоюзной коммунистической партии большевиков, на котором было заявлено о завершении строительства в СССР социализма и вступлении в период постепенного перехода к коммунизму. Весь советский народ с огромным воодушевлением внимал словам товарища Сталина о возможности построения коммунизма в одной стране.

А 12 марта этого же года в роддоме №1 города Иваново, под доносящиеся из репродуктора речи делегатов съезда, с криком и плачем на свет Божий появился Аркадий Дмитриевич Звездин – человек, о жизни и творчестве которого и пойдёт речь на этих страницах.

Впрочем, мы далеки от того, чтобы выискивать какой-то особенный символизм в совпадении этих событий… Ведь в то бурное время почти каждый день в жизни нашей страны был ознаменован какими-нибудь эпохальными свершениями. А эпоха была героическая и страшная… Кипят ударные стройки и идут политические процессы, растёт индустриальная мощь и ширятся просторы ГУЛАГа, уже зреет конфликт с Японией на Халхин-Голе и готовится подписание пакта Риббентропа-Молотова… Но не будем загружать читателя достаточно известными подробностями истории нашей страны. Пока вершатся все эти "эпохальные" события, простые люди всё-таки живут своей обычной жизнью. А в неё всё равно постоянно врывается тревожное дыхание времени… Вот и роддом №1, в котором родился Аркадий Звездин, в сентябре того же, 1939 года пал жертвой классовой борьбы, неизбежно усиливающейся и обостряющейся по мере продвижения к коммунизму. Как гласила официальная версия, он был подожжён злейшими врагами Советской власти – недобитыми троцкистами.

Но так уж устроен человек, что, несмотря на все беды и горести, он живёт и любит. И наплевать ему в такие минуты на все происки фашистов, троцкистов и чекистов! Каждому хочется получить хоть немного, хоть кусочек обычного человеческого счастья… Так и у Звездиных. В их семье – маленькая семейная радость. Очередное прибавление! Очередное – потому что Аркадий был далеко не первый, а немного забегая вперёд, скажем, что и не последний ребёнок в этой большой семье.

К сожалению, сохранилось очень мало достоверной информации о родителях Аркадия. Известно, что его отец – Дмитрий Иосифович Звездин, – занимал как до, так и после войны достаточно солидные и денежные по тем временам должности. Что позволяло его супруге Елене Макаровне не работать, а заниматься семейными делами и воспитанием детей.* Которых было ни много, ни мало, а пятеро. Кроме Аркадия, это его старшие братья Лев и Валентин и сестра Людмила, а также родившийся уже после войны Михаил. И, как вы, наверное, уже поняли, проживало это многочисленное семейство в городе Иваново.

Иваново – город симпатичный, но совсем не примечательный… Пожалуй, самый непримечательный из всех областных центров Российской Федерации. Недаром простым советским людям известны об этом городе только два штампа, один краше другого: "родина первого Совета рабочих депутатов", и "город невест"… Но штампы – штампы и есть, и они, как уж водится, в очень малой степени отражают действительность. А действительность была такова, что Иваново, как ни крути, – город без особо выдающейся истории, с немногими провинциальными достопримечательностями и такими же культурными особенностями… По сути – гигантский рабочий посёлок, которому присвоили статус областного центра. И это, пожалуй, и было главной "особенностью" города Иваново, определившей во многом и стиль местной жизни, и менталитет местного населения. Впрочем, мы не будем подробно на этом останавливаться, поскольку к семье Звездиных всё это не имеет почти никакого отношения. Они не были коренными жителями Иваново, и приехали в этот пролетарский город, когда Партия, во вполне обычной для того времени манере, "бросила" сюда Дмитрия Иосифовича на очередной руководящий пост. И так бы и руководил он, наверное, если бы не Великая Отечественная.

Хотя, по большому счёту, война до Иваново не дошла… Не было ни блокады, ни осады. И по сведениям, почерпнутым нами из местной печати, за всю войну на Иваново вообще упала только одна бомба. Причём случайная. С самолёта, летевшего бомбить город Горький… Мы, конечно же, не знаем, как всё это воспринималось совсем ещё маленьким Аркашей Звездиным, но в это военное время в Иваново происходили события, которые, вполне возможно, могли как-то и отложиться в его памяти… К примеру, то, что в Иваново вывозились дети из блокадного Ленинграда. Или же прибытие из Алжира французских лётчиков, которые осваивали советские самолёты для того, чтобы отправиться на фронт в составе эскадрильи "Нормандия – Неман" с аэродрома под весьма символичным названием "Северный". Но мы не будем фантазировать по данному поводу, а скажем только, что в отличие от творчества его сверстника Владимира Высоцкого, военная тематика у Северного практически отсутствовала. Хотя сама война, конечно же, не обошла семью Звездиных.

Дмитрий Иосифович, которому довелось повоевать ещё в Гражданскую, с первого дня войны просится на фронт. В двадцатые годы он был комиссован по болезни, и поэтому призвали его не сразу. Но, тем не менее, прошёл он почти всю войну, и только в 1946 году наконец-то вернулся домой. После того как почти год прослужил комендантом какого-то небольшого немецкого городка. И 1 сентября этого же года Аркаша идёт в первый класс Ивановской школы № 39. Которая располагалась совсем недалеко от дома на Союзной улице, где и жила семья Звездиных – в Первом Рабочем посёлке. Во второй половине 40-х годов – это уже не окраина Иваново, но, конечно же, и далеко не центр города… Тихий спокойный район на южном берегу Уводи. Здесь всё рядом: несколько школ, больница, кинотеатр "Победа", Станция юных техников и… Хотели мы ещё написать, глянув на современную карту Иваново, – "…и зоопарк". Но зоопарка тогда ещё на этом месте не было, а был огромный пустырь, который, впрочем, представлял собой для ивановской детворы сущее раздолье. Здесь можно и покурить тайком от родителей и в картишки перекинуться, да и на гитарке сыграть что-нибудь этакое: "Приморили, суки, приморили…". А на гитаре Аркаша Звездин, по воспоминаниям родственников, начал бренькать уже лет в семь. И говорят – неплохо получалось у него. Для такого возраста. Научился он этому, скорей всего, у отца, который, согласно тем же воспоминаниям, довольно прилично музицировал.

О школьных годах Аркадия нам, практически, ничего неизвестно. В основном, сухая информация. Учился в 39-й мужской школе до 5-го класса. Перешёл в среднюю школу №25 (уже общую) и закончил её в 1956 году. Первый выпуск. Класс 10-Б. Вот и всё. Разве что можно ещё добавить свидетельство двоюродного брата Аркадия – Бориса Павловича Соловьёва: "Он не был хулиганом, вообще был тихий, не любил шумных компаний… Помню, у него всё время обувь была худая, я его через лужи переносил. Я-то на год старше был…"*

В общем, вполне обычный "средний советский школьник". Разве что, чуть больше чем другие увлечённый музыкой и песнями. Вероятно, теми же самыми, что и большинство простых советских людей… Может, какими-то больше, какими-то – меньше. Но вряд ли можно говорить о каких-то серьёзных склонностях и предпочтениях у подростка! В таком возрасте всё поётся с удовольствием: и то, что звучит с патефонных пластинок, и даже то, что доносится из репродуктора. Правда, последнее гораздо веселее петь чуть по-другому: "Горит в сердцах у нас бутылка с керосином…", или "Три танкиста выпили по триста…" Даже не задумываясь при этом, как может отреагировать на такие шутки какой-нибудь особо бдительный пионервожатый. Но всё то, что поют весёлые компании во дворе, или за столом, намного завлекательнее и пластинок, и радиотрансляций! Так что не будет большим преувеличением говорить о почти всеобщем интересе пацанов к уличным песням. И точно так же, как и все, ими увлекается Аркаша Звездин, у которого, как и у многих сверстников, имелась потрёпанная тетрадка – рукописный песенник. И говорят, что не совсем обычный.

Люди, знавшие Северного, утверждают, что достался он Аркадию от его старшей сестры Людмилы. Которой, как и многим простым советским людям, выпала горькая участь побывать по ту сторону колючей проволоки… Получила она пять лет, правда, не по политической, а по бытовой статье. И хотя потом оказалось, что она была ни в чём не виновата, но, тем не менее, отбывать срок ей пришлось… А зона – зона и есть: подъём, работа, отбой. С небольшими перерывами на "приём пищи" и чуточка свободного времени. Которое и занять-то, практически, нечем. Вот и развлекаются зеки и зечки – кто чем может. Кто-то вышивает "марочки", кто-то играет в самодельные, сделанные "из газетины", карты, а кто-то рисует альбомы и песенники… Вот такой вот песенник, говорят, и подарила она Аркадию. И если так оно и было – то, может быть, именно эта рукописная тетрадка послужила первым толчком к становлению будущей Легенды? Всё возможно в этой жизни…

Мы не знаем, конечно, насколько "знаменитым" певцом удалось стать Аркаше Звездину в свои школьные годы. Может, он был звездой вокала и семиструнки в своём дворе или в классе, а может, и нет. Позднее на эту тему появятся легенды, большинство из которых явно надуманные. Например, рассказ о том, как в десятом классе Аркаша вместо уроков занимался пением в близлежащей пивной, откуда его педагоги во главе с директором, стало быть, и вытаскивали… История эта даже не нуждается в особых комментариях – ведь в те времена среднее образование вовсе не являлось обязательным и всеобщим, и с такими фокусами Аркаша Звездин никогда в жизни не смог бы закончить десятилетку. А он, как мы уже говорили, в 1956 году её заканчивает, и получает аттестат о среднем образовании. "Аттестат зрелости" – так он тогда назывался.

А дальше в жизни Аркадия наступает какой-то странный период. Он заканчивает школу и… ничего не делает почти два года. В том смысле, что не продолжает своё образование, не устраивается куда-нибудь на работу, да и в армию его почему-то не забирают. Что само по себе довольно-таки непонятно. Впрочем, не будем ломать над этим голову. К сожалению, не осталось уже никого, кто мог бы рассказать какие-либо подробности…

Так что, вероятнее всего, юный Аркаша Звездин просто "прожигал жизнь" всё это время. Слоняясь по городу Иваново со своими ровесниками, играя на гитаре и в картишки, и попивая "Жигулёвское". Правда, Елена Раменская вспоминала рассказы Аркадия о том, что была у него в Иванове по молодости "какая-то криминальная история" и даже грозил суд. Так оно, или нет – неизвестно, но в любом случае, всем этакая Аркашкина гульня порядком надоедает – пора бы уже и за ум взяться! И отправляется он в Ленинград, где и поступает на лесоинженерный факультет Лесотехнической академии. Скорее всего, это происходит с подачи отца. По воспоминаниям родственников Аркадия, Дмитрий Иосифович одно время работал директором Лесного техникума в г. Макарьеве Горьковской области. Так что связи какие-то могли быть у него и в питерском вузе, и хотя он и умер в этом, 1958 году, но вполне мог успеть помочь.

Что же представляло из себя в те времена это высшее учебное заведение?

Лесотехническая академия – "лесопилка", как ласково обзывало её питерское студенчество, в середине 50-х годов была не то чтобы очень популярным вузом, но всё-таки ещё не совсем такой "непрестижной", какой стала позднее. В наивное время оттепели ещё многие молодые люди искренне рвались влиться в единый трудовой порыв коммунистического строительства. Их манила романтика открытия тайн атомного ядра, ковки ракетного щита, разведки недр и прочего… В том числе и участия в великом плане преобразования природы. Поэтому лесохозяйственный и лесоинженерный факультеты ЛТА тогда не испытывали дефицит учащихся. Однако вряд ли Аркадий был таким "романтиком"… Скорее всего, он просто понимал, что без хоть какого-то диплома ему в этой жизни светит только станок или отбойный молоток, и то после службы в рядах Советской Армии. Тем более, что в родном Иванове – престижных институтов всего ничего. А, кроме того, столичное образование всё-таки гораздо больше котируется, чем областное… Но по сути – главное дело не в этом. Главное, что 1 сентября 1958 года Аркадий стал студентом Ленинградской Лесотехнической ордена Ленина Академии имени С. М. Кирова и навсегда связал свою жизнь с городом на Неве.